– А что за ералаш с этой попонкой для чайника? Невзирая на свою подавленность, Мозгли прыснул:
– На попонке был изображен принимающий любой облик бог индейцев майя Мексуатаакахуатль. Он был призван олицетворять Фробишера, принявшего форму человека, которому отрезали «Длинного Джона». Это не стало серьезной попыткой шантажа. Впрочем, суть вы уловили. Мне нужно было выяснить, как Лавспун отреагирует на то, что его тайна выплыла наружу. Потому я и заставил его думать, что Эванс со своими подручными списали у меня сочинение и собираются шантажировать Великого Mala – вроде как воду в ванне попробовал. Когда он убил всех четверых, я понял, что водичка горяча. И что же мне оставалось делать? Можете себе представить, как я вляпался. Полиции доверять нельзя – я был уверен, что они меня тут же отдадут в лапы Друидов. Вот потому-то я и подумал о вас. И сейчас просто захотел вас поблагодарить.
– Но я ничего не сделал – я потерпел неудачу. Не так ли?
Он улыбнулся, встал и прошел к двери.
– Вообще-то вы очень хорошо играете свою роль. Даже если не представляете, какова она.
Когда охранник выпускал его, я крикнул:
– Так когда же взлетит самолет?
– Сегодня.
– И Аберистуит будет стерт с лица Земли?
– Его отстроят заново. Не расстраивайтесь.
Глава 23
Передать сообщение Ллиносу оказалось легче, чем я ожидал. Он лежал на полу моей камеры, когда я вернулся, и лицо его было разбито и распухло. Похоже, он сам в конце концов упал в участке с лестницы. Я промыл его раны и дождался, пока он постепенно не придет в сознание. Когда он очнулся, я описал ему ситуацию; он подбежал к двери и принялся колотить в нее, требуя охранника. Спустя десять минут сдался. За весь оставшийся день никто не появился. Так протекли часы. Каждые примерно полчаса Ллинос вскидывался и справлялся о времени. Я ему отвечал, а он лупил кулаком по своей ладони и говорил:
– Должен же быть какой-то выход.
Но никому из нас ничего не приходило в голову. На исходе дня мы подошли к окну поглядеть на закат. И когда небо стало розовым, мы услышали клекот пропеллерных двигателей со стороны заливных лугов Истуита.
Ллинос взглянул на меня:
– Так, значится, это у нас «ланкастер»?
– Да.
– Думаешь, выгорит?
– Что?
– Их план.
– В какой своей части?
Старый полицейский задумался.
– В той, где надо взрывать плотину.
– Не знаю. Если им удастся поднять самолет в воздух – наверное. То есть в этих делах Мозгли неплохо разбирается. Для него изготовить бомбу – пара пустяков, а прочее – правильный заход на цель, траектория и все такое – это уже чистая математика.
– Думаешь, вода пойдет в эту сторону?
– А куда еще она может пойти?
Над этим он поразмыслил, некоторое время не говоря ни слова.
– Там за этой плотиной, наверно, уйма воды.
– Восемь кубических километров.
– Это сколько?
– Где-то объемом с небольшую гору.
Он кивнул, будто я подтвердил его собственные вычисления.
– Это ж уйма воды, если ее враз выпустить, так ведь?
– Да, уйма.
– Точнее, мать-его-какая уйма.
– Да.
– Мать-его-перемать, чертова уйма.
– Да.
– И как думаешь, что будет с Аберистуитом?
На такой вопрос нелегко было ответить. Как описать то, чего никто еще не видел? Даже Мозгли затруднился бы. Я поглядел на Ллиносс Он никогда не был особенно жизнерадостным человеком, но сегодня выглядел просто в воду опущенным. Может, воспринял происшедшее как личную неудачу. Я усиленно пытался подыскать аналогию, которую бы он понял.
– Ну?
Вдруг у меня в голове всплыл образ.
– Представь, что Аберистуит – твоя мошонка, а вода – бутса регбиста.
На улицах Аберистуита в первых фонарях замерцала жизнь, когда послышался скрежет ключа. Мы одновременно обернулись, проклиная себя за то, что не выработали резервного плана – одолеть охранников или что-то в этом роде. Совершить любое безрассудство было бы лучше, чем стоять у окна просто так и любоваться видом. Замок громко лязгнул, открылась дверь, впуская знакомый легкий запашок джина. Вошли Пикель и Амба. В руке у Пикеля были причудливо изогнутые одежные плечики – их-то он и употребил для вскрытия замка; Пикель поглядел на меня, на Ллиноса и снова на меня:
– Слышь! Девчонка говорит, Лавспун собирается мои часы, мать-его, того – приливом утопить!
Мы доехали до спортивного поля Пласкруг в кузове пикелевского грузовичка, как раз когда самолет начинал разбег. Амба и Пикель сидели в кабине. Взлетная полоса была размечена бочками с нефтью и желтыми проблесковыми сигналами, похищенными из муниципального дорожного управления. Пикель на полной скорости влетел на парковку и прямиком через бордюр – на траву. Мы увидели, как с другого края поля на нас ползет самолет, и Пикель помчался прямо на него. Еще полминуты – и было бы слишком поздно; «ланкастер» разогнался бы для взлета, прежде чем мы бы до него добрались. Но мы очертя голову неслись лоб в лоб. Гигантский бомбардировщик, спотыкаясь и подпрыгивая на дерне, мало-помалу набирал скорость, его разрывали две противоположные силы: гравитация впивалась в его подпрыгивающий остов, а невидимая сила всасывала в ночное небо. Разрыв между нами сокращался – оставалось уже несколько ярдов, самолет судорожно подпрыгивал, шасси отрывалось от земли на несколько секунд, и снова хлопалось об дерн. Было три варианта: самолет в последний момент оторвется от грунта, случится лобовое столкновение или одна сторона в последнюю минуту свернет. Как выяснилось, в последнюю минуту свернули обе.
Маневр принес нам преимущество. После того, как автомобиль и самолет совершили пару огромных кругов по полю, Пикелю удалось подобраться к фюзеляжу и сравняться в скорости с самолетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63