Она попыталась освободиться от кабеля, которым была примотана к стулу, и я дал полный оборот ручки. Раздался тошнотворный хруст, будто мололи хрящи, – спиралевидные зубья врезались в твердый бортик ботинка. Миссис Ллантрисант, как истерзанная волчица, испустила долгий, леденящий душу вой.
– Вы Гуэнно Гевара, не так ли? – закричал я.
– Да! Да! Да! – завизжала она.
– Главнокомандующая МИКРы?
– Да!
– Поэтому к вам приходил Мозгли? Поэтому он принял у вас предсмертную исповедь?
– Да!
– Поэтому он так вами интересовался?
Она покачала головой и схватила ртом воздух.
– Я не знаю. Я правда не знаю. Я только знаю, что мальчишка пытался свести вместе весь лавспуновский экипаж. Лавспун, Ирод, Дай Торт-Кидай…
– И Фробишера?
– Он погиб. Он не в счет. Но Мозгли попытался выследить оставшихся в живых участников миссии на Рио-Кайриог. Только меня он не мог найти.
– Так где же сочинение?
– Оно в моей сумочке на стуле в кухне.
Я заглянул на кухню и снова вернулся к старухе. Это было как-то чересчур легко.
– Если вы лжете, вашему, мать-его, ботинку – конец.
Она покачала головой.
– Я говорю серьезно! Я их изведу все, мать-его, до единого!
– В моей сумочке – пойди и посмотри.
Я пошел на кухню и открыл ее сумочку. Внутри лежал конверт из коричневой бумаги. Я вынул его. На нем было шариковой ручкой написано: «Дэвид Мозгли, реферат весенней четверти, Кантрев-и-Гуаэлод». Рядом стояла дата и печать школы святого Луддита, с инициалами Лавспуна. Я разорвал его и вынул сочинение. Там было около тридцати страниц формата A4, убористо исписанных рукой школьника, перемежающихся технического вида схемами. Оно было идеально. Сочинение, которое искала половина Аберистуита. Лишь одно в нем было не так. Перелистывая его, я слышал из соседней комнаты жуткий хриплый клекот, который пронизывал меня насквозь, словно кладбищенский ветер. Миссис Ллантрисант смеялась. Я мог смолоть все ортопедические боты Аберистуита и все равно остаться ни с чем. Сочинение было написано рунами.
Глава 21
Измотанный, я отправился на получасовую прогулку по городу – в центр легкой промышленности на месте старого локомотивного депо. Здесь-то и находился новый Ведовской кооператив, рядом с универмагом «Сделай сам», компьютерным супермагазином и оптовой торговлей свежеморожеными продуктами. Далеко же они шагнули от тесной клетушки, которую их лавчонка занимал прежде в боку крепостного вала, рядом с распивочной «Коронация». Сам магазин теперь представлял собой неудобоваримую смесь современности и традиции. Спереди похожего на склад сооружения из рифленой жести и песочного цвета кирпича располагалась автостоянка, где парковочные места обозначались вихрями и спиралями, соответствующим силовым линиям под асфальтом. Персонал носил яркие хлопчатобумажные спецовки, покрытые полумесяцами и звездами, – на манер костюмов для Хэллоуина, – однако у охранника на поводке был волк. Освещение – по большей части флуоресцентное, за исключением факелов в конце проходов.
При моем появлении двойные стеклянные двери, словно по волшебству, распахнулись, и один из продавцов показал мне, как пройти в исследовательский отдел в глубине зала. На двери было написано «Вход только по пропускам»; я тем не менее вошел и очутился в лаборатории. Там было пусто – лишь кот Джулиан всматривался в окуляр микроскопа, держа лапы на рифленых фокусировочных колесиках. Он взглянул на меня с обычным презрением, потом вдруг – вероятно, оробев от написанной на моем лице решимости, – дернул ухом в дальний угол комнаты. Я проследил взглядом за движением уха и увидел большое утопленное, в стене окно, а за ним – мамашу Эванса-Башмака, которая восседала на помеле в чем-то, по виду напоминающем аэродинамическую трубу. Джулиан опять уткнулся глазом в окуляр. Над дверью в аэродинамическую трубу горел красный свет, и я, не желая нарушать ход эксперимента, подошел к окну и помахал. Миссис Эванс увидала меня, сделала знак технику в белом халате и спешилась. Она вышла, держа в руках помело, и сняла шлем – вроде тех, в которых щеголяет олимпийская сборная по велогонкам. Потом, все еще пытаясь отдышаться, кинула мне помело – оно оказалось легче перышка.
– Недурно, а? – кое-как проговорила она. – Ручка из углеродного волокна внутри полая, и полипропиленовая щетина. Коэффициент лобового сопротивления – почти как у чайки.
– Я поражен.
– Я слыхала, Мивануи уехала из города. А я думала, вы двое вместе.
– Я тоже так думал, но никогда ведь наперед не угадаешь, не так ли?
Я вынул сочинение из кармана и протянул ей. Она поднесла бумаги к самому носу и медленно пролистала их, тихонько пофыркивая. К сожалению, у нее не было с собой подходящих очков, однако она согласилась засесть за перевод сегодня же вечером и посылать Джулиана каждые полчаса ко мне с теми страницами, что закончила. При упоминании своего имени кот опять оторвался от микроскопа, долго и пронзительно посмотрел нас и опять приложился к окуляру.
– Вы ведь живете в старом трейлере, не так ли? – добавила миссис Эванс, когда я уходил. – В том, о котором никто не знает?
Пробираясь между спиралей и завитков автостоянки, я желчно подумал об Иа и его так называемом трейлере-невидимке. Меня так и подмывало послать его к черту, но в магазине так выражаться не стоило – срабатывала сигнализация.
Я вернулся на закате – трейлеры купались в золотом пламени, подобно городу инков. Джулиана с переведенными страницами я ожидал ближе к ночи и потому немного поспал. Когда проснулся, в трейлере было темно. Я поднялся, достал из буфета банку сардин – награду для Джулиана – и вышел прогуляться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63