— Акмол.
— Угу. Здесь граница вашей Долины, а вот тут, чуть ниже — холмы, за которыми находится муравьиная страна.
— Откуда ты знаешь?!
Ная даже привстала, в волнении схватила Редара за руку.
— Я там был, — спокойно ответил Редар. — Я следил за разведчиками муравьев, и они привели меня почти к самому своему дому. Подожди, Ная, об этом после. Сейчас не это главное. Смотри лучше. Ителея течет до самого Акмола?
— Да, с востока. У нее четыре притока, а в районе Юта она разливается на несколько рукавов.
— Ну, это сейчас не важно. Значит, вот Ителея, здесь Ют, здесь Валег, — кость в руках Редара так и летала. — Там рядом еще есть поселения?
— Ну да. Мерас, Штром, Левес...
— Как они расположены?
— Левес на запад от Валега, ближе к руслу Ителеи. Мерас — в излучине полупересохшего русла одного из притоков, Штром — еще западнее, у самой границы топей, а за ними уже одно только Окраинное море.
— Вот так? — Редар чертил на полу все новые и новые значки, и, наконец, перед ошеломленной Наей, которая впервые в своей жизни увидела настоящую карту, предстал приблизительный план Долины Третьего Круга.
— Да, наверное, — пробормотала зачарованная девушка. Больше она никогда не будет называть пустынников дикарями, это она пообещала себе твердо.
Смертоносцы не видели в картографии смысла и не поощряли ее. Лишь в Старом Гнезде бережно хранилась очень древняя карта морского побережья. Ее должен был знать наизусть капитан каждого корабля, отправлявшегося в плавание по бурным водам Окраинного моря. Скопировать эту карту даже и не пытались. И дело было не в запретах и суевериях — просто великолепная память смертоносцев позволяла будущему хозяину корабля после первого же взгляда навсегда сохранить в себе очертания каждого мыса, острова или залива, что когда-либо открыли его предки.
По той же причине ничего похожего не было и в жилище Фефна — примерный вид отданных под управление земель правитель получил коротким мысленным импульсом от Смертоносца-Повелителя вместе с приказом отправляться в путь — поэтому Ная никогда не видела карт. Правда, ни пещерники, ни пустынные ходоки картами тоже не пользовались. Лабиринт подземных переходов и коридоров знал с детства каждый житель Серых скал и ни в каком изображении не нуждался, а уж окрестные барханы любой охотник обошел бы и с закрытыми глазами. Но карты были и у тех, и у других — остатки могущества Прежних людей, бережно сохраняемые крупицы знаний, дошедших сквозь многие, многие сотни лет.
В Приемной пещере Правительницы Айрис на стене умелыми руками каменотесов был выбит план всех переходов и галерей, даже самых узких — едва на животе проползешь. Поговаривали, что специальным невидимым составом на плане вычерчены и секретные галереи — обычным глазом их не видно, якобы найти их можно только на ощупь. Если знать, где искать.
Правда это или нет, неизвестно, но зато, стоило мастеру Харлену прорубить новый штрек, обустроить для молодоженов новую пещеру, как Айрис тут же приказывала отметить на плане все изменения.
А в пустыне, у самых уважаемых старейшин, бережно хранился кусок выдубленной кожи, на котором отмечали охотничьи зоны. И если между не поделившими угодья пустынниками возникали редкие споры, карта с величайшими предосторожностями извлекалась на свет, и всегда становилось ясно, кто в самом деле прав.
— Так, — задумчиво сказал Редар. — Ют и Валег муравьи разрушили. Валег — понятно, а почему Ют?
Кость в его руке размашисто перечеркнула две точки.
— Скажи, Ная, — Редар пристально посмотрел девушке в глаза. — А ты можешь привести ко мне этого своего Велимана?
Управительница удивленно ответила:
— Ну, да, наверное. Не думаю, что Повелитель запретит. Только зачем?
— Приведи. Есть у меня к нему один разговор. А если этот разговор закончится как надо...
Неожиданно он замолчал.
— Что будет?
— Тогда поговорим с твоим Повелителем.
Девушка испуганно прикрыла рот ладонью. Последний разговор Редара с Фефном был коротким и очень емким. После него пустынник пять восходов не приходил в сознание.
— Он может убить тебя, Редар, если узнает, что я рассказал тебе...
— Не убьет, не бойся. И тебе ничего не сделает. У меня есть чем раскоряку твоего разлюбезного успокоить. * * *
Велиман с первого взгляда понравился Редару. Невысокого роста, седой, крепкий в плечах, с продубленной жаркими ветрами и неуемным солнцем кожей, по которой пустынник всегда безошибочно опознает своего. Мастер войны приветствовал Редара на пустынный манер, коснувшись плечом.
Сначала они говорили о разных пустяках. О том, какая охота в этом году на Кромке, о повадках пескозубов и песчаных крыс, долго выискивали общих знакомых — таковых, кстати, нашлось немало, хоть и жил Велиман в свое время далеко к востоку от Угрюмых скал и Близнецов. Однако одноглазый охотник знал Каверру и нескольких пустынников, у которых Редар ночевал во время своего памятного похода с Солончака.
Первой не выдержала Ная, которая со все возрастающим удивлением слушала их неспешную беседу.
— Ты просил меня позвать Велимана затем, чтобы говорить о своей любимой пустыне?
— И за этим тоже, — нимало не смутившись, ответил Редар. — Он же охотник, Ная. И останется им, в какую бы уютную клетку его ни сажали. Скажи, Велиман, тебе еще снятся по ночам бескрайние желтые просторы и ослепительная синь от горизонта до горизонта?
— Снится, — сквозь зубы, проворчал Велиман. Этот мальчишка, молокосос, вот так легко, походя, открыл его самое сокровенное, то, что, казалось бы, давным-давно упрятано от всех на недоступную глубину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90