Пять миллионов отдал Джулайхэ-хан, и на том дело кончилось.
Возвращался домой Джулайхэ-хан очень довольный.
А как же иначе, вон какой подарок внуку отхватил - непростой подарок, а главное - редкий. Полземли объедешь, а ни у кого такого больше не увидишь. Только один Джулайхэ-хан может позволить себе такое, потому как богатства его несметны, владения его безграничны. Случись что, Джулайхэ-хан может и не такое приобрести, ничего для внука не пожалеет. Полстраны разорит, но внука ублажит. Так любит дедушка своего внука. Ради такого случая пересел Джулайхэ-хан в седло, а подарок приказал аккуратно уложить в свою потерявшую блеск колесницу и везти его со всякими предосторожностями, чтобы по дороге не повредить дорогую вещь.
Обратный путь из Карахора длился десять долгих дней и ночей. Караван благополучно прибыл в ставку юного деспота и слуги, обливаясь потом, перенесли подарок из колесницы во дворец, а дед растроганным голосом сообщил внуку о том, что он дарит ему эту заморскую диковинную вещь. При этом он повторил слышанные от Амзейского купца слова, что штука эта есть сосуд и в сосуде этом спрятан могучий джинн, сила которого не вровень с силой огромного ханского войска. На свирепом лице внука пробежала тень улыбки.
- А как вызвать этого джинна? - спросил он.
- Для этого необходимо зажечь вот этот шнур.
- Хочу видеть джинна, - голосом, не терпящим возражения, заявил внук.
- Эй, слуги, - закричал Джулайхэ-хан, - спички сюда, да поскорей.
Спички тотчас же были принесены.
- А теперь подожгите.
Огонек весело заплясал на конце шнура, приближаясь быстро к полированному до зеркального блеска туловищу сосуда и отблески его светились яркими искорками в глазах внука.
В ожидании чуда на лицах хана и его свиты разлились благодушные улыбки.
Испепеляя все живое взглядом дико вращающихся очей и оглушая утробным ревом Шураханскую степь и все десять княжеств, которые привольно раскинулись на ее просторах, подымался, прошибая головой помутившиеся небеса, косматый великан в кровавых, как заря, дымчатых лохмотьях. А через несколько минут все стихло. Но потом еще долго-долго слышался шепот ядовитой пыли, оседавшей неторопливо на мертвые, обезображенные пространства.

1 2