- Но вы что-то имели в виду, не зря же вы спросили о странностях. Впрочем, я не настаиваю, можете не продолжать.
- А-ах, вздор! Мне почему-то странные сны здесь снились последнее время.
- Уж не полагаете ли вы, что они мне передались?
- Я же говорю, что зря затронул это. Не подумайте, что я и в самом деле суеверен.
- Не так давно мне тоже приснился странный сон. Только не здесь, хотя именно об этом месте. По-моему, я вам даже говорила что-то об этом перед вашим отъездом?
- Начинали, но уклонились, не рассказали.
- Мне снилось, что я пришла к вам на именины вот в эту самую комнату. Представляете? И все это происходило так реально, удивительно отчетливо. Вот все эти вещи, мебель и вы приснились, как наяву. Я будто бы хотела танцевать, а вы усадили меня играть в шахматы. Мы даже выпили с вами.
- Нет, это не я, а вы усадили меня играть в шахматы.
- Правда, я ошиблась... А вы откуда знаете, что мне снилось?
- И вы с блеском выиграли у меня две партии, а теперь морочите мне голову, списывая на сон то, что было на самом деле.
- Тоже верно, выиграла.
Вид у Афины Павловны был такой растерянный, что Олег Петрович растерялся: "То ли она чокнутая, то ли кокетничает так оригинально?" Он прошел в спальню, достал из письменного стола мундштук с дарственной надписью и положил перед гостьей на стол.
- Вам не знакома эта вещь из вашего сна?
Потом он разыскал недопитую бутылку коньяку и поставил рядом с мундштуком:
- А этот напиток вы принесли или мне бог подал?
- Слу-ушайте! - с изумлением протянула Афина Павловна. - В вашей квартире, действительно, место нечисто! Выходит, это был не сон? То-то я утром недосчиталась у себя пятнадцати рублей...
Афина Павловна помолчала, проверяя впечатление, и перешла на другой тон:
- Ну, а если без всякого розыгрыша, то все равно остаются странности: как мне удалось выигрывать, ведь я давным-давно не занимаюсь шахматами да и раньше играла весьма слабо. А придя к вам, я почувствовала необыкновенную приподнятость - как в восемнадцать лет. В меня будто вложили новый заряд, сильнее захотелось жить, действовать, творить что-нибудь. Поэтому и в шахматы я играла с удовольствием. Я предугадывала ваши ходы и знала нужные ответы, это было именно как во сне. Моя мать верила, что бывают вещие сны, а как же назвать то, что произошло у вас? Вещей явью?
- Она умерла? - спросил почему-то Олег Петрович.
- Да, как и многие ленинградцы.
- А папа у вас жив?
- Убит в сорок третьем под Славянском.
- А вас, значит, эвакуировали, а потом воспитали в детском доме в Алма-Ате.
- Не трудно догадаться о детдоме, но разве я уже упомянула и Алма-Ату?
- Не помню. Вы простите, что я нечаянно разворошил эти воспоминания.
На самом деле Олег Петрович уже несколько раз заметил, что Афина Павловна иногда начинала говорить, как по шпаргалке: будто он улавливал сказанное ею еще до того, как она произносила эго словами. "Сейчас она уйдет", - заключил он, и на самом деле, Афина Павловна поднялась из-за стола.
- Погостила - и хватит, пора переселяться. Вы сидите, пока я соберусь.
Собралась Афина Павловна быстро и сноровисто.
"Не успела прибраться до хозяина!" - досадливо подумала она, и Олег Петрович уловил это.
- Я провожу вас, - сказал он, подавая ей пальто. - Не холодновато вам в нем сейчас ходить?
- У меня кровь еще достаточно горяча, на ходу не замерзну, - пошутила гостья...
9
Разговор с Афиной Павловной навел на размышления. Не на работе, конечно, - там голова была занята другим, - но дома, управившись по хозяйству, Олег Петрович призадумался. Ему надо бы составить отчет по командировке, он даже достал бумаги и документы, перенес из столовой на прежнее место ангела, сел за стол, да вместо отчета стал рисовать рожицы. Не об отчете думалось. Пересилив себя, он его все-таки написал, но потом его мысли вернулись к Афине Павловне, и он вдруг почувствовал облегчение.
Ну как же: столько времени угнетали его происходившие с ним странности, а оказывается, причина их не в нем; Афина Павловна, женщина молодая, вполне здоровая, с крепкими нервами, побывав у него, тоже пережила необычное. Это же неспроста!
"Значит, - размышлял Олег Петрович, - вся чертовщина кроется в особенностях окружающей меня обстановки, вернее - в изменении ее, потому что началось все не так давно, а до этого не случалось. Что же это за изменения? При жене и дочери ничего такого не было. И после их отъезда я очень долго ничего не замечал, стало быть, причина не в них и не в тех вещах, которые они забрали. После них не стало кошки Чебурашки, так уж кошка-то тем более не причастна, черт побери в конце-концов, хотя именно после нее все и закрутилось.
Тут вскоре в дом провели газ, но никакой утечки не чувствуется. Что еще? Ах да, по телевидению начал работать еще один канал, но он же не для одного меня работает..."
А вообще, все это становилось очень интересным, и Олег Петрович почувствовал, что он соприкоснулся с объективной тайной и, может быть, находится на пороге крупного открытия. Здесь уже не игра воображения, а реальность, следовало накапливала факты, а пока Олег Петрович записал на листе с рожицами то, чем располагал. Правда, исходных данных было обидно мало: всего два эпизода наяву и один во сне, когда был Лией, да одна не очень отчетливая странность с Афиной Павловной. Но зато ему удалось установить определенную периодичность: выходило, что одно событие от другого отделяло время, от двадцати пяти до тридцати дней...
В этот вечер он терпеливо просмотрел всю программу телевидения, ничего не дождался и несколько раздосадованный лег спать, подсчитывая, что последняя странность произошла двадцать восемь дней тому назад, и если явления действительно периодичны, то им следовало бы повториться именно сегодня или завтра, в крайнем случае - послезавтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67