Нет, пешком возвращаться нечего и думать, придется "голосовать", умолять, чтобы "подбросили" до города.
"А образ жизни и поведение надо все-таки менять: довольно строить из себя какого-то пришибленного и бесправного человечка. Эй, шофер, остановись, видишь, человек устал, подвези!"
6
Заканчивая очередной чертеж, Олег Петрович искоса поглядывал, как из глубины бюро все ближе и ближе продвигается к нему Лев Васильевич. Солидный, даже сановитый, увенчанный пышной шевелюрой легких, седоватых волос над уверенным горбоносым лицом, вооруженный пресловутым карандашом, переходил он тихо от одного кульмана к другому, иногда останавливался у чертежа, наблюдал, случалось, отходил без замечаний. Иногда эти "инспекторские" прогулки раздражали Олега Петровича, наверное, тогда, когда у него что-то "не клеилось", а вообще, были оправданы: "Должен же человек исполнять свои обязанности, как он их понимает!" Обижала только скверная манера орудовать своим карандашищем.
"И где только он раздобыл такую дубину? - думал Олег Петрович, машинально водя рейсшину по доске. - На юбилей преподнесли, что ли? Этаким орудием не чертежи править, а в уборной на стенах разные гадости писать".
Между тем Лев Васильевич подошел и к его кульману. Постоял, покачался с пяток на носки и вдруг поднял руку с указующим орудием. Но только он нацелился, как Олег Петрович перехватил красный карандаш, как муху на лету, и мягко извлек из слабо сжатых пальцев.
- Одну минуточку! - спокойно произнес он. - Ваш карандаш затупился, да и вообще им сподручнее было пользоваться при малярных работах: карнизики подводить или еще что-то. Вот возьмите, пожалуйста, мой. Он импортный, фаберовский, им будет значительно удобнее внести ваши коррективы.
- Браво! - донесся сзади голос Афины Паллады. Завбюро с поднятой рукой уставился на Олега Петровича, беззвучно пошевелил губами, потом заложил руки за спину и пошел к своему кабинету. За карандашом он прислал потом копировщицу Люсю уже к концу рабочего дня.
- Лев Васильевич велел передать вам, чтобы вы завтра с утра явились к директору, - сказала она, глядя на Олега Петровича сочувственно.
- Быстро же сбываются ваши предположения о смене проходной, придвинулась к нему Афина Паллада, раскручивая стерку, которую она имела обыкновение привешивать на ниточке к пуговице халата.
- Ну, это еще мы посмотрим! - вставил Погорельский. - Иван Семенович, вы слышите, Лев готовит Нагому какую-то пакость, его уже к директору требуют.
Бывать у директора конструкторам случалось едва ли чаще одного раза в год, неудивительно, что этот вызов настораживал, о нем сразу узнали все, и к Олегу Петровичу подошел партгрупорг, чтобы ободрить:
- Держись, мужик, в обиду не дадим. Если директор начнет давить, сошлись на нас, - все поддержим. Вообще-то, Лев не столь уж плох, но укротить его было бы полезно.
- Верно! - подхватил Погорельский. - Надо же знать какую-то меру: здесь инженеры работают, а не подготовишки...
Звонок, возвестивший конец работы, оборвал пересуды...
Выйдя из проходной, Олег Петрович зашел пообедать в столовую. Вкусными общепитовские блюда назвать трудно, но в еде Олег Петрович не был привередлив. Понадобится или нет, а в своем портфеле он всегда вместе с чертежно-техническим инвентарем таскал некоторый набор приправ и специй.
Заканчивая обед, Олег Петрович представлял, как он сейчас придет домой, наденет растоптанные шлепанцы, закурит и усядется на диване с книжкой Агаты Кристи, потом посмотрит по телевизору спектакль и ляжет спать спокойно и бездумно. "И плевать ему и на Льва, и на директорские страсти-мордасти; в трудовую книжку взыскание за такую мелочь не внесут, а вздумают придираться, так ведь для него и на самом деле везде найдется место. Ему, Олегу Петровичу Нагому, карьеру не делать. Ему карьеру вообще не сделать. Да и поздно. Ни к чему. Вот придет он, закурит и будет читать. И - хоть трава не расти".
Но вышло иначе. Он только успел прийти домой и раздеться, вдруг заявилась нежданная гостья - Афина Павловна. Это его обрадовало и несколько удивило: не ожидал, что она захочет его навестить по собственной инициативе.
- Здравствуйте, - произнес он первое, что пришло в голову.
- Здравствуйте, - отозвалась она. - Не виделись уже два часа.
Она гибко вывернулась из знакомой ему беличьей шубки, а лихо заломленную шапочку снимать не пожелала. Не присаживаясь, достала из сумочки сигареты и затейливо сделанный мундштук, осторожно опустила сумочку на диван и закурила. Это было что-то новое - ее никто не видел за этим занятием.
- Что вы смотрите так, извините, обалдело, - спросила она, - вам не нравятся курящие женщины?
- Нет, мне это безразлично, мне ведь с вами не целоваться.
- А если бы?
- При "если" было бы хуже, - попытался хозяин подстроиться к ее игривому тону.
- Подумать только! И меня вы не захотели бы целовать? Вот сейчас, здесь?
- И не собираюсь. Да вы садитесь, пожалуйста.
- Нет, успеется, покажите лучше вашу берлогу, как вы тут живете-можете.
- Пожалуйста! - сделал Олег Петрович широкий жест, подумав, что "показывать", собственно говоря, нечего - и без показа почти все видно, не в кухню же ее вести, а в спальне всего лишь кровать, стол да шифоньер с комодом. В спальне Афина Павловна задержалась перед статуэткой ангела и заинтересовалась стоящим на комоде магнитофоном:
- Что вы тут нагородили около него, совершенствуете?
- Кое-что, - ответил Олег Петрович, не вдаваясь в подробности. Гостья не допытывалась, она вернулась в столовую и села на диван.
- Вы что-то не очень разговорчивы, и мне кажется, вас больше интересует сейчас цель моего визита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67