- О
расчетах целая наука имеется - за год не изучишь.
Ахука спокойно возразил, что "третий язык" - математика планет -
должен быть похож на "третий язык железных наук". Николай перестал
смеяться. Спросил, как же они пользуются "третьим языком", неужели все
расчеты делают в уме?
- В уме? - переспросил Ахука. - В раздвоении, а не в уме.
- Как понимать твои слова?
- Ты съел плод, - сказал Ахука. - Ты откусывал, жевал, глотал.
Переваривал его, превращая древесный плод в свое тело. Твой мозг управлял
кусанием, перевариванием, но твой ум в этом не участвовал, правда? Так мы
делаем расчеты. Мы думаем "надо подсчитать то-то и то-то", а после
перестаем думать. Всю работу делает раздвоение. А как считаете вы?
Колька показал письменный расчет, мелком на листе ниу. Ахука хохотал
и веселился - потешные значки, забава! Этот крючок означает цифру пять? А
этот - три? А почему нуль входит в десятку?
- Видишь, - сказал Колька, - я не сумею быстро научить вас своим
расчетам. Мы привыкли думать руками...
- Сумеешь, - уверенно отвечал Ахука. - Значки просты для понимания.
С этим они тронулись в дорогу, и Колька, естественно, стал испытывать
свои новые возможности. Возвел в четвертую степень основание натурального
логарифма - 2,718 - и мгновенно получил пятьдесят четыре и шесть десятых.
Он проверил подсчет на листе ниу - на ходу сорвал с дерева - и получил то
же самое. Выходило, что раздвоение и впрямь позволяло считать в уме... то
есть в подсознании, и к тому же производить разумные округления. Значит,
дело не в тренировках: бахуш включает какие-то области мозга, заставляет
их работать, а не дремать без толку.
Он развлекался еще некоторое время, проделывая сумасшедшие
вычисления, как эстрадный счетчик. Потом кончилось действие бахуша и стало
нехорошо. Наступило похмелье. Закачались коричнево-зеленые стены,
потянулась дорога час за часом, и он преодолевал эти часы, и все слышал
прощальные слова Брахака: "Я вырастил гонию на поляне железного дома. Если
вернутся друзья твои, прямо с поляны пошлют тебе призыв, Адвеста".
...Мягко стучали копыта, вскрикивали охотничьи звери; мерно,
неторопливо продвигался отряд. Копыта стучали: не вернутся. Ты напрасно
старался, Управляющий Равновесием. Пришельца не найдут. Никогда.
Совмещенные Пространства охватывают тысячи вселенных, и отыскать одного
человека, жалкую крупицу живой материи, менее вероятно, чем выловить одну
определенную рыбешку в океане. Он утратил координаты, он безличен теперь,
как осенний лист, упавший в лесу. Но ребята стартуют. Они должны
стартовать и уходить на поиск вопреки любым теориям. "Как в горло - нож,
как в сердце - гвоздь..." Они должны искать, пока есть хоть ничтожная,
невообразимо малая вероятность, тень надежды.
"Тень... - горько думал Николай. - Нет даже тени надежды. Четырех
человек баросфера не примет".
Так вышло, что здесь Нанои, и если баросфера сможет принять их обоих
- вдруг придет сюда и сможет принять - все равно ничего не выйдет. Климат,
пища, городской воздух. Об этом и думать глупо...
...Он еще тысячу раз вернется к надежде и потеряет ее. Будет выбегать
с захолонувшим сердцем на каждый вызов к гонии - вернулись?! И будет
представлять себе, что делают дружки сейчас, хотя никакого "сейчас",
никакого совмещения времени нельзя предположить в Совмещенных
Пространствах. Но безразлично! - сейчас, он знал, сейчас они стартуют, и
кровь отливает от мозга при переходе, и синий клуб газа поднимается над
асфальтом...
...Так начиналось величайшее, со времени Киргахана, событие в истории
Равновесия. Позже назовут его Поворотом Ахуки, будут осмысливать, строить
предположения. Никто не будет знать, что вначале была дорога и кучка
всадников, и среди них - смятенный, одинокий, потерянный Николай Карпов,
которого назовут Адвестой Рыжебородым, Пришельцем, Железным Адвестой, а
еще долгое, долгое время спустя - Шестируким властелином железа, а еще
позже забудут и его вместе со всем, что было.
Дорога, питомник, долгий полет на Птицах. К исходу вторых суток они
достигли цели. Холодный ветер нес запах льда, за коричневым островерхим
хребтом алели на закате снежинки Высочайших Гор. Поселок был маленький,
плохо обжитый, с высоты он был виден весь. Треугольник между рекой и
дорогой. Но Равновесие везде одинаково. Здесь тоже пахло чистой водой и
плодами. В воздухе плыл вечерний шум: трескотня древесных лягушек и
обезьян, песни, ровный гул Раганги на порогах и мягкие шаги людей. Под
вечерним небом светились бордюрные травы, обозначающие проулки. На пологом
косогоре высвечивался желтый огромный узор, похожий на виноградную кисть,
- каждая ягода по четыре метра в диаметре. Он тянулся далеко, к берегу
Раганги - весь косогор выглядел гигантской декоративной клумбой. Но это
была не иллюминация в честь новой жизни, как подумал Колька. Строились
новые дома. Бурный рост стен сопровождается ярким желтым свечением,
похожим на свет в подземельях Памяти.
- Здесь тебе будет лучше, - сказала Нанои. - Воздух сухой и
прохладный.
Они повернули к косогору и пошли среди фундаментов этой странной
постройки.
Над берегом тихо шипели стволы-водососы, поднимающие воду Раганги на
верхнюю точку косогора. Вся площадь была иссечена канавками-арыками,
кое-где в них еще возились роющие животные, обравнивая откосы. Другие
канавы уже проросли травой, и в них паслись водяные козлики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42