Тогда он мысленно прищурил глаза и увидел штрихованный квадратик,
рядом с ним слово "Дели", подчеркнутое, потому что столица, и красненькие
червячки железнодорожных линий, четыре? Нет, пять. И кругом города, дороги
- Равновесия здесь не спрячешь, нет...
Тот, насмешливый, был прав. Питекантропов он найдет или Пожирателей
крыс... Или гигантопитеков, именуемых "крии".
"Я тебя не пойму, - сказал Колька. - Я говорю, что здесь СП - ты не
согласен, а потом требуешь осторожности, в карту носом тычешь... Ну чего,
чего привязался? Какой я тебе Николай Алексеевич? Земля это или СП?"
"Отлично понимаю... хм-м, простите. Вы не любите по имени-отчеству, я
люблю - дело вкуса. Мы запутались, вот что. Это не может быть Землей, и не
может быть Совмещенным Пространством. Почему? А вспомните, что весь дух
современной науки запрещает нам постулировать СП, изоморфное с Землей,
Николай... х-м".
"Эй ты, брось шуточки..." - начал Колька, но сейчас же понял, что
говорит сам с собой, мысленно. И все утро говорил, только не замечал этого
- смотри-ка, до изоморфного СП добрался!
Он открыл глаза, увидел в своей руке остатки бахуша. Рядом стояла
Нанои и заботливо говорила:
- Ешь, Адвеста, ешь! Раздвоение вредит тебе, ешь!
Он внезапно рассвирепел, шмякнул кузнечиков об пол и ушел из
лечилища.

2
Прошло три дня после того утра - с носорогом и "Николаем
Алексеевичем". Колька понял, что к нему, как к носорогу, прикреплены
наставники. Рехнуться не дадут, имеют они такую власть. Сейчас они
заставляют его быть спокойным и равнодушным, покорным даже. А покорность
не требует перспективы: день прошел, и слава богу. Он копил впечатления -
бессознательно, как белка собирает орехи на зиму. Не спеша, с ленивым
интересом. За пределы лагеря не выходил - случай с носорогом заставил
понять, что в лесу он беспомощен.
Лагерь именовался Постом, его следовало называть пограничной
заставой. Три десятка Охотников, Кузнец, Строитель домов, четверо Врачей.
Сколько собак, гепардов и боевых обезьян при них - неизвестно. Сотни. Они
строго отличали животных Равновесия от приблудных. Лошади паслись в
болотистом урочище, как в загоне. Забором служили черные светлорогие
буйволы - ленивые, с отвратительным характером, до рогов облепленные
красной лессовой грязью. Самыми шумными здесь были обезьяны. Угрюмые,
боевые - в зеленой перевязи, с бочкообразной грудью и руками-бревнами.
Тонкие, вытянутые умницы с лукавыми мордами - услужающие. Наглые хвостатые
хохотушки - "крикуны", пристающие к хищникам, как радиоактивные метки...
Центром Поста была гония, поющее дерево. Три-четыре, а то и все
восемь Охотников, по числу "ушей гонии", постоянно восседали вокруг синего
ствола и пели на языке Памяти. Они передавали о сущей чепухе - на Колькин
взгляд. О смене муравьиных троп, о том, что собаки ночью завыли и не
хотели униматься... Лани, собака Джаванара, принесла в зубах толстую соню
с недоразвитой левой задней лапой, - это сообщение Кольку прямо поразило:
эка невидаль - толстая соня!
Хранителей гонии было двое. От темна до темна они возились у своего
дерева, рассматривали муравьев или подкармливали их. На окружающее не
реагировали. Другие тоже работали неистово, - Нанои почти не спала,
например. Вместе с гигантом Лахи, старшим Врачом, она проверяла поочередно
здоровье каждого Охотника и "кормила нардиков жидкостями". Эту пакость -
нардиков - привозил через день особый гонец, и они тоже требовали ухода,
как любая живая тварь. У гонии Врачи пели гак же дотошно, как Охотники -
бесконечные подробности, описывающие изменения нардиков и самочувствие
пациентов - без конца... Кто распоряжался на Посту, было неясно. По логике
вещей старший Охотник Джаванар должен был командовать заставой, а
Управляющий Равновесием Брахак - представитель правящей касты - быть
чем-то вроде политработника. Другой системы Колька себе не представлял,
пока не присмотрелся получше. Сначала он вспомнил, что в здешнем языке нет
понятия "приказ", нет даже императива. Говорили раджаны примерно так:
"Собака послалась мною, дабы прогнать болотную кошку". Как же старший
Охотник ухитряется распоряжаться? Колька походил за ним два дня и понял:
никак не распоряжается. Каждый Охотник сам знает свою работу, Джаванар
командует только патрульными собаками и гепардами. И Нараны никому не
отдают приказов. Охотники получали по гониям - Колька сам слышал -
несколько вариантов поведения. Например, после доклада о соне с
недоразвитой задней лапой, Нарана посоветовала либо напустить на сонь
каких-то животных, либо заставить обезьян снять с деревьев какие-то плоды,
либо ничего не предпринимать. "Оставь место случайному", - передала гония
слова Великой Памяти.
Николай повторил про себя: "место случайному" и вспомнил, как Нанои
толковала о случайном и намеренном - что намеренное вредно. Еще при том
разговоре он решил, что все-таки нужны организованные действия - иначе
получится хаос, анархия, - и заподозрил, что Нараны распоряжаются людьми.
Втайне распоряжаются.
Сейчас появилась новая версия. Нараны только координировали работу, а
каждый человек действовал самостоятельно - "случайно" в разумных пределах.
Это была первая искра активного интереса к Равновесию, она блеснула
на восьмой или девятый день, во время полуденного отдыха. Николай лежал в
тени, лениво думал о том о сем и смотрел, как две боевые обезьяны тащат
третью в лечилище, гримасничая, временами останавливаясь, чтобы
передохнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42