Володя стоял рядом. От жары и
волнения он задыхался. В глазах крутились птичьи клювы и головы; рот,
казалось, был набит перьями.
- Раф-фаи, просни-ись! - тонким голосом пропел врач. Больной послушно
открыл глаза - сонные, однако вполне осмысленные.
- Вовик... Это что - возвращаемся?
- Он здоров! - рявкнул огромный врач. - Получай его, пришелец!
Володя всхлипнул. Рафаил покряхтел, неуверенно поднялся.
- Поесть найдется что-нибудь? Ноги, как ватные.
- Он есть хочет! - вскрикнул Володя.
- Прежде всего он съест бахуша, - распоряжался врач.
Володя подставил другу плечо и с восторгом стал смотреть, как он жует
бахуш.
- Ты понимаешь, что он говорит? - спрашивал Рафаил. - Сколько времени
я провалялся? А Карпов где?
- Задержался, - сказал Володя.
- Задержался?.. Нет, погоди, как ты язык выучил?
- Поешь, тогда объясню, - сказал Володя. - За папу, за маму...
- Как вкусно! - с наслаждением сказал Рафаил. - Поем и еще посплю,
хорошо?
- Конечно, конечно!
Врач Лахи так и предупреждал: "Проснется, но еще сутки будет сонным,
как ящерица во время дождей".
Счастье, как говорят, находит тучей. Едва больной поднялся, как
прибежал посыльный от гонии и сказал, что рыжебородый пришелец в пути и
через четвертую часть одной дюжинной - через полчаса - опустится здесь, на
этой поляне.
"Как всегда, в последнюю минуту", - подумал Володя. Николай был из
тех, кто обязательно садится в поезд на ходу.
Рафаил ничего не понял - сонно зевал и сонно вглядывался. Надо бы
посадить его на место заблаговременно, слаб еще. Пока посадим... Кое-как
Володя объяснил это Лахи.
- Э-э! Раф-фаи своими ногами войдет в Железную дыню! - крикнул Лахи и
пальцем пощекотал пациента. - Иди, иди! Не приближайся к нему,
стеклоглазый!
Рафаил ковылял по траве, виновато улыбался. Лахи вскочил на площадку
баросферы и, как подъемный кран, одним движением втащил Рафаила наверх -
повернулся, ловко опустил его прямо на командорское место. Володя
направлял. Все эго заняло не больше минуты. Володя с чувством сказал:
- Ты наш отец, Лахи!
Снизу откликнулся Рафаил:
- По-каковски ты разговариваешь, Вовик?.. Как прохладно дома,
хорошо...
- Оденься! - забеспокоился Володя. - Простуду схватишь, после
болезни-то!
Тючок с вещами уже лежал на площадке. Володя помог дружку натянуть
шерстяные брюки, куртку, носки. Пристегнул ремнями и натянул на голову
берет. Высунулся в люк - ничего не видно...
- Вовк, автостарт выключен? Николая-то нет, правда?
- Конечно, еще бы!
Володя посмотрел, как Рафаил неловкими пальцами трогает рукоятки, и
опять сунулся наружу.
Летят, летят! Брахак, Лахи, оба Охотника смотрели в небо. Володя
нашарил бинокль и припал к нему, стукаясь об окуляры очками. Три Птицы,
видные чуть сбоку и снизу, качались в стеклах.
- Свисто-ок! - завопил он. - Колька!
Лаки захохотал. Птицы стремительно приближались, спускаясь на край
поляны, левее баросферы. Передняя проскочила над деревьями и вдруг с нее
прыгнул коричневый человек - упал в траву.
...В трехстах шагах от поляны Птица Ахуки крикнула, судорожно
вытянула крылья - Немигающий дробно застучал лапами. Последние метры Ахука
летел на мертвой Птице, как на планере, - Володя не узнает об этом
никогда. Он махал из люка, кричал - вот он, Колька! Мелькнула красная от
загара спина, светлая шевелюра, и вдруг его ударило по голове - люк
грохнул - Володя упал в кресло. Колька! - он вскинул руки, вращающийся
диск кремальеры отшиб ему пальцы, грянул звонок автостарта, и последняя
мысль, мелькнувшая в сознании, была страшная и простая - автостарт включил
Рафаил - дернул спросонок не в ту сторону.
...Людей спасло то, что они сбежались к Ахуке. Тепловой удар,
высушивший живую и мокрую только что траву, швырнул за деревья мертвую
Птицу и свалил с ног Брахака. А яма, пыхнувшая багровым пламенем, была
пуста - валил густой пар от потрескавшейся глины. Остался отпечаток сферы
и глубокие вдавлины монтажных опор. Вот и вся память.
Колька стоял над ямой один, как прокаженный. Огромными глазами
смотрела Нанои - она еще лежала на спине Птицы. И смотрела на него,
застывшего над ямой.
Он опоздал на десять секунд. Пробежать, вскочить на верхушку сферы, а
крышку он бы вырвал из гнезда. Десять секунд. Оттиски опор в сухой рыжей
глине. В ближней опоре была выемка, она отпечаталась как выступ - Колька
помнил, что выемку прорезал сварщик Чибисов для термометра, две недели
назад. Десять секунд! Синий черт с плаката поднимал палец: "У меня девять
жизней, у тебя - только одна". Вот и свершилось. Из-за десяти секунд.
Из-за чего? Он смотрел на носки своих ботинок, блестящих от ходьбы по
траве.
Из-за того, что он не разомкнул цепь автостарта. Вот и все. Он
виноват сам.
Вторая жизнь зашевелилась вокруг него. Тонкая девушка подошла и взяла
его за плечо. "Ты опалишь ноги", - произнес кто-то на чужом языке, это был
он сам, Колька Карпов, в своей второй жизни. "Да, трава горячая, -
ответила девушка. - Они улетели совсем?" Он опустил голову. "Пойдем на
Пост, Колия?" Он стоял. Никто больше к нему не подходил. Охотники повели
загнанных Птиц по просеке.
Да, вот что ему осталось - яма в рыжей глине. Но уже шевелилась и
сыпалась земля под ногами - кроты принялись за работу. Час, другой - и
следа не останется. Зарастет травою. Прощайте.
Девушка стояла рядом с ним, переступала - горячо. "Пойдем, Нанои".
Колька вынес ее на траву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42