Сейчас она
стучала вдалеке, уже за поворотом, у места через водохранилище.
- Ой, Севочка, ой... - шепнула Машка. - Страшно мне. Ой!
Она попятилась, но Севка знал, что она не уйдет, потому что сейчас на
Белом Винте, по грани, проступают письмена, которые он в одиночку не может
прочесть. Теперь он знал все. Не глядя, видел, что Машка наклонила голову
влево и таращится на письмена. Что мать проснулась, положила книжку и
думает о нем, Севке. Что письмена нельзя прочесть одному человеку. Что еж
Тимофей Иваныч давно спрятал лягушку и пошел на Машкин участок ловить
лесных мышей. Севка видел пчелу, заснувшую от вечернего холода на клумбе,
и знал, что пчела сейчас видит анютины глазки дневными, а не ночными, а
сверху удивление смотрит дятел. Между тем письмена проступали все яснее и
как бы складывались в слова. Их не прочесть одному, ни за что не прочесть.
Надо вдвоем. НАДО. НАДО.
- Читай! - приказал Севка себе и Машке.
Белый столб завился еще круче. Штопором, локоном, архимедовой
спиралью. Пчела зажужжала и взлетела, Стволы сосен осветились ржавым, как
на закате. По белой грани пронеслась надпись, и она была почти понятна.
Машка двумя руками держалась за Севку. Руки дрожали. "То-то, -
подумал он, - теперь тебе не смешно..."
- Там написано, что мы... - едва слышно сказала Машка.
- Что мы должны...
- Да.
- Подойти к нему и прикоснуться. Нет, Севка, нет!!
И они шагнули вперед. И протянули руки.

Ничто

Крепко держась друг за друга, они прикоснулись к белому туману. Руки
показались огромными, черными. Исчезли. И сейчас же исчезло все. Их
подхватила и понесла пустота. Гулкая, пустая, как неимоверно громадная
бочка. Словно они сидели в самой середине ее, а вокруг не было ничего на
миллионы километров, кроме тоски. Пустота завывала угрожающе, как
бормашина. Она грозила жалобно, тонко, настойчиво, потом смолкла. Осталось
_н_и_ч_т_о_. Как долго это продолжалось, они не знали. В _н_и_ч_т_о_ нет
времени. Пришлось закрыть глаза и ждать. Потом звонко хлопнула невидимая
преграда, и Машка с Севкой опять очутились где-то. Только где?
Они чувствовали, что держатся за руки. Сжали пальцы. Попробовали
встать на ноги.
Все еще с закрытыми глазами, они нащупывали землю и не находили ее.
Это было как плавание в сухой неощутимой воде. И вместе с тем вокруг был
воздух, а не вода. Воздух дул по лицам, у него был странный, знакомый
залах. "Где же мы, - подумал Севка. - Надо глаза открыть. Сосчитать до
трех и открыть. Раз, два, три..."

Место покоя мыслящих

Они плавали в воздухе, как в воде. Вниз лицом. Или вверх лицом.
Тяжести не было. Все-таки они смотрели вниз, вдоль блестящей круглой стены
- вдоль шахты. Огромная глубина. Вход виден оранжевой точкой. Это было так
же странно и знакомо, как здешний запах. Как неяркий свет, которым сияла
круглая стена шахты. И сама стена, сложенная из тонких шестигранных ячеек,
определенно была знакома. Здесь всегда было тихо и хорошо пахло, и по всей
высоте шахты - собственно, это была Башня - висели разноцветные фигурки
б_а_л_о_г_о_в_. Они держались у стен. Только Машка и Севка витали в
середине. Вблизи никого не было. Башня вверху сходилась в темную точку.
Метров по пятьсот было до верха и до низа. Значит, они висели примерно
посредине, на своем обычном месте...
"Значит, я не проснулся", - подумал Севка. Во сне такое бывает.
Незнакомое место снится как знакомое. И летаешь. В незнакомом знакомом.
"Надо проснуться, пока не поздно", - встревоженно подумал Севка.
Он посмотрел на балога, висящего рядом с ним. Во сне это существо
считалось Машкой. Взрослая здешняя женщина. Она была очень хорошо ему
знакома. Более того, он знал, что она, по меркам балогов, красавица.
Сильная, широкая, с веселым и лукавым лицом. И вместе с этим Севка твердо
знал и другое. Повстречай он это чудище наяву, он бы помчался прочь как
ошпаренный.
Вместе с тем он знал, что не спит. Рядом с ним висело в воздухе
существо из другого мира. Существо называлось "госпожа Ник". Кое-что
человеческое в нем было. Две руки, две ноги. Одежда. Но лицо... Нет, лучше
было пока не смотреть ей в лицо. Подумав так, он поймал ее взгляд и
поспешно отвернулся. Хотя взгляд черных глаз тоже был очень знаком. Глаза
треугольные, черные, как шерсть неска. Это зверек такой. Черный,
неуклюжий, с шестью лапами. Легко приручается, весьма чистоплотный... _Д_а
_ч_т_о _ж_е _э_т_о _т_а_к_о_е_?! - мысленно взвыл Севка.
Между ячейками-кирпичиками тут и там блестели полированные пластины.
Выпуклые. Изогнувшись, он заглянул в ближнюю пластину и увидел свое
крошечное отражение. Да. То же самое. Серо-синяя фигура с устрашающей
белой мордой и черными глазами. Жуткая морда. Но по-здешнему - красивая.
Как и дома, они были здесь "красивой парой". Черт знает что. Господин Глор
и госпожа Ник, вот как их зовут. И они совсем взрослые.
"Ох... _А _ч_т_о_, _е_с_л_и_ м_ы_ н_е_ С_е_в_к_а_ с_ М_а_ш_к_о_й_?"
- Ты... Ты Машка?
Говорить по-русски он, оказывается, не мог. А по-здешнему говорил
свободно. И он прощелкал свой вопрос на языке балогов. Имя он ухитрился
как-то изобразить. Не выговорить - вспомнить было трудно... В ответ
существо отщелкало:
- Я, а кто же еще?! Ник, что ли? О-ах, как страшно!..
Значит, все-таки Машка... Он заставил себя посмотреть ей в глаза. И -
ничего. Оказалось не так уж страшно. Черные треугольные штуки, без белков.
По-настоящему черные, как китайская тушь "жемчужина". Только здесь тушь не
выделывают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16