Или вроде как читал. При каждом разговоре опережал хоть на полшага. Его бесило, что Эйвон не пожелал переговорить с ним по телефону, — такое предложение было Берту передано А он — молчит
И конечно же, господина Гилберта бесило то, что реакция на кампанию в прессе, развернутую Фаиной Рубинстайн, практически отсутствовала Сама Фаина объясняла это просто. «Понимаете, шеф, — говорила она, — люди очень охотно верят в чудеса, им это необходимо. По крайней мере, многие ждут чудес. Но верят в чудеса только двух категорий: касающиеся их маленьких жизней и — или — заодно охватывающие всю Вселенную. Например, появится чудо-доктор и вылечит меня от СПИД а или от рака. Или окажется, что меня подпитывают лучи из космоса. Но не поверят в такое чудо, как ваше, — в авто без горючки — это уж увольте! Ясно, что сия сенсация — не более чем ловкое жульничество. Обмануть хотите простого человека, сэр, как и всегда обманывали…» Си-Джи спросил: «А вы не верите, Фаина?» — ока пожала плечами.
Нельзя сказать, что он был деморализован. Скорее растерян — мир людей сопротивлялся, не пускал его двигаться дальше. Он стал разрешать себе странные поступки — странные для него. Однажды вечером добрых полчаса говорил с отцом, потом еще с матерью; по телефону было слышно, как в парке орут павлины, и он вдруг ощутил на губах жаркий, соленый воздух Майами и увидел родительскую виллу — на круглом острове между материковым городом и полосой Майами-бич — белый дворец, сияющий в голубом свете фонарей, черные тени собак, снующих без устали по парку, два белых катера у причала, что позади дома, и вдалеке — небоскребы центра Майами и золотая россыпь огнен у их подножья. В другой раз он велел Джорджу проехать на Сгейтен-Айленд — внезапно, среди бела дня, — чтобы посмотреть на мост Верразано: вспомнил, как Эйвон говорил, что в каждую свою побывку в Нью-Йорке он непременно проезжает через этот мост. И — странное дело: Клем Гилберт, всю жизнь проведший в этом городе, увидел Верразано словно свежими глазами, и поразился его легкости и красоте, и долго еще оглядывался, когда они съехали с моста. Да, Си-Джи был растерян, он впадал в тоску и от растерянности внял просьбам Энн и разрешил ей с детьми вернуться.
Это было прекрасно — увидеть Энн и мальчишек. Клем-второй с разбега бросился к нему на шею и повис, а Энн сияла своими глазищами и гладила Клема старшего по щеке. Мальчики выросли, они были золотистые от загара, как… «Как персики, — подумал Си-Джи. — Энн уж точно, как персик».
Они вернулись домой, и с этого дня жизнь Клемента Гилберта стала вроде бы легче.
— Начали, — сказал Умник. — Пусть девочка остается, она — толковая обезьянка, Рон. Ей надо знать.
Снова была суббота, как в день их переезда сюда, на заводик Эйвона. Они втроем стояли в сборочном отделении, смотрели на машинку, лежавшую на верстаке, — небольшой блок, размером в сигарную коробку, отливающий льдистой синевой циркония. С узкой стороны машинки имелось что-то похожее на пультик для дистанционного управления дверцами автомобиля; черная пластмасса, шесть кнопок, лампочка. Такой же черный пультик Берт сжимал в толстой руке.
Амалия знала, что эти штуки Берт соорудил именно из пультиков для «мерседеса». Ей дозволялось быть рядом с Умником, когда он работал за верстаком; обычно она сидела на вертящемся табурете и курила. В Голландии она начала курить, потому что Умник за работой курил без конца, изо рта у него несло табаком, и Амалии это мешало.
— Интересно, — пробурчал Рон, Он безоговорочно верил в гений Умника, но на этот раз как будто усомнился.
— Начали, — повторил гений и нажал на кнопку.
Ничего, однако, не произошло, но Рональд присел на корточки и заглянул под машинку. Амалия тоже заглянула, ничего интересного не увидела и покосилась на Берта. Тот самодовольно ухмылялся.
— Ага! — с некоторым удивлением объявил Рон. Придерживая циркониевый блочок одной рукой, он запустил под него вторую. — Ага! Есть!
— Ну то-то, — сказал Умник. — Бросай.
— Прямо и бросать?
— Давай-давай…
Рон выпрямился и разжал пальцы. Машинка упала на пол, вымощенный стальными плитами. Упала беззвучно, как ватная, и скользнула в сторону — дюйма на два-три. Рон удивленно свистнул, однако тут же проговорил:
— Все правильно. Ну?
— Испытываем, — ответил Умник. — Запускай молот-Рональд повернулся и пошел в соседнее отделение. Амалия робко спросила:
— А почему она падает бесшумно?
Берт стремительным движением притянул ее к себе, обхватил своей железной лапой и продекламировал:
— Потерпи, ты все узнаешь, обезьяне любопытной оборвали длинный хвост…
За окном затарахтел мотоцикл — один из Томасовых парней выезжал осмотреть окрестности и заодно в магазин, в ближайшую деревню. Словно отвечая мотоциклу, за стеной отбил звонкую дробь электрический молот.
По-прежнему ничего не понимая, Амалия смотрела, как Берт с Роном уложили машинку в железную коробочку и подсунули эту упаковку под молот. Рон оглянулся и жестом показал Амалии: отойди. Она осталась, где была. Бабам! — дважды ударил толстый масляно блестящий стальной боек, стремительно, почти незаметно для глаза выскакивая из своего толстого вертикального кожуха. «Похоже на огромный микроскоп, — подумала Амалия. — Бедная маленькая машинка…»
— Выключи! — рявкнул Берт, потому что Рональд сунулся к коробке, не выключив двигатель молота.
И тут Амалия начала что-то понимать. Коробочка лежала на наковальне целехонькая, словно не по ней дважды ударил беспощадный, хищно блестящий цилиндр. Затем Рон попытался вынуть машинку из коробки, почему-то не смог и выругался, а Умник захохотал, хлопая себя по брюху, и вопросил;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109