Умник не терял времени на размышления. Проводив господина Бабаджаняна, он сообщил Амалии, что едет в Детройт — дабы она предупредила сопровождающих, — но сам, прежде чем поехать, вернулся в гараж и, усердно работая лопатой, вырыл в дальнем углу, куда не доходил бетонный пол, неглубокую яму и зарыл в ней свою диковинную машинку. Притоптал свежую землю ногами и сверху поставил лопату и грабли. Амалия уже сидела в машине. Умник буркнул что-то невнятное и покатил на Мэйн-стрит. На машину сопровождения даже не оглянулся — Амалия отметила это с удовлетворением; она боялась, что Эйвон будет гневаться. Он покосился на нее и пробурчал:
— Не желаете покрутить баранку? — Она кивнула. — Сейчас заеду на заправку, поменяемся, Мне надо подумать.
Она аккуратненько довезла его до места, до центральной стоянки гигантского завода «Дженерал карз», примыкающей своим западным крылом, сектором Ф-1 — для персонала опытного цеха, — к самому этому цеху и малому лабораторному корпусу. Стоянка была неважно расчищена, под колесами хрустел свежий ледок.
Когда машина встала, Эйвон не пошевелился: сидел, разглаживая усы, уставившись в пространство. Парни из «Короны» тем временем заняли надлежащие позиции. Внезапно Эйвон пробормотал: «Так…», — дернул себя за ус и спросил:
— Они что, и в цех за мной попрутся? Амалия объяснила, что им, по ее мнению, это не предписано — как и ей самой.
— Так-то лучше, — сказал ее подопечный. — Значит, будете сидеть в машине? Вон там кафетерий, за углом забора направо.
Они вместе дошли до проходной — стеклянного куба, врезанного в решетчатый забор рядом с воротами.
— Соберетесь домой, предупредите меня, если это вас не затруднит, — попросила Амалия. — Телефон у вас при себе?
Умник угрюмо кивнул и вошел в проходную. Амалия заметила, что походка у него странная; во всяком случае, не такая, как обычно. Нормальная походка у Берта была бодрая, победительная даже, а сейчас он вроде чуть приволакивал ноги. Амалия постояла, посмотрела, как он сует свой пропуск в автомат, что-то говорит охраннику и идет по двору налево, к дверям опытного цеха — в фасаде, выходящем в сторону кафетерия. Вздохнула от смутной жалости. Отметила, что охранник, коренастый парень латиноамериканской внешности, внимательно за ней наблюдает: ага, у них тоже усиленный режим…
Умник, засунув руки в карманы куртки, побрел к конторке цеха, выяснил, что Рональд налаживает станок-автомат в «желтом зале». Действительно, его друг был там: ощупывал микрометром пластмассовую деталь, похожую на грибок с тонкой ножкой. Увидев Умника, кивнул и сморщил нос — вместо приветствия.
— Как дела? — для порядка спросил Умник.
Рон покивал: мол, все нормально. Пришлось подождать, пока он покончит с измерениями. Тогда Умник сказал ему:
— Эй, послушай меня… — Огляделся; зал был пустой, только в углу возились два электрика, затягивая провода в трубу, под пол. — Слушай, сворачивай свои дела и вали отсюда. Даю тебе час. Не более, понятно тебе?
— Рехнулся, — констатировал Рон.
— Чтоб духа твоего не было, понятно? Заезжай домой, собери что надо и — вон из города! Понятно? На фаэенду свою езжай или куда хочешь — во Флориду, к примеру, понятно?!
— Совсем рехнулся, — с каким-то даже удовольствием сказал Рон. — Почему? Подумал и добавил:
— Зачем?
— А затем, что тебя… — Умник взял его за отвороты спецовки и принялся потряхивать в такт словам. — Затем, что тебя, мудака, пришьют. Или похитят. Чтоб через три часа духа твоего не было в Мичигане, понял? Телефон у тебя есть на фазенде, неслух?
— Нет…
— Так возьми с собой мобильный, не забудь, но мне не звони, никуда не звони… По…
Он, несмотря на злость, проистекающую из отвратительности всей ситуации, вдруг спохватился, что через каждые десять слов рычит свое «понятно?». Это его малость успокоило почему-то.
— Все запомнил? Постарайся жратвы прикупить хоть на три-четыре дня, чтобы сидеть в хижине твоей и не вылезать…
— Да что случилось? — наконец-то вопросил дружок. Один из рабочих оглянулся. Тогда Эйвон ухватил Рона за локоть, выволок в коридор и прорычал шепотом:
— Прикончат тебя здесь… «аксоны» и «шеллы»… Пронюхали… По… Понятно?
— А ты?
— А, меня стерегут. Езжу теперь с охраной, как господин президент. Ты за меня не беспокойся, сиди на фазенде и жди, когда позвоню. Заметано?
— Ну, если ты так говоришь .. Завтра протяжные станы должны привезти.
— Обойдутся без тебя, — отрезал Умник и вдруг, неожиданно для себя самого, обнял друга своего и помощника.
Амалия тем временем сидела в кафетерии, глотала гнусный кофе и думала об Умнике. То есть сначала она думала о себе, о том, что битых два месяца торчит в захолустье, без развлечений — если не считать редких поездок в Анн-Арбор или Детройт, — хотя какие там развлечения?.. Мужика мне надо, мужика, думала Амалия. Не с Джеком же ложиться в койку или с этим новеньким. Скучно. Ведь привяжется, дурачина, вообразит, будто это всерьез, и придется хамить — жениться наверняка захочет, я же знаю… Соблазнить, что ли, господина Эйвона — в кои-то веки встретишь настоящего мужчину… хотя что в нем, собственно, настоящего? Не знаю. Что-то. Большой и красивый. Так их много, больших и красивых, тот же Джек, к примеру. Умный. Это вот точно. Не зря толстомясая зовет его Умником — дура-то дура, а это поняла. Хотя я сама не знаю, откуда взяла, что он умный. Мабен бормотал насчет того, что он грандиозный какой-то изобретатель, так ведь это ничего еще и не значит, вот Стив мой — гений насчет всяких автомобильных дел, а дубина дубиной…
Стивом звали ее пред-предыдущего сожителя, автомеханика, владельца гаража на Дайкман-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109