— Что стоишь? Кавалер какой! Отца дожидаешься?— По делам я пришел, — осторожно ответил Квадратик. — Хотел Якова Ивановича повидать.Татьяна Григорьевна посмотрела на него Катиными глазами — серыми, с рыжими пятнами и поставила кошелку.— Яков Иванович? Зачем он тебе?Игорь не успел ответить. Бабушка схватила его за руку и спросила севшим, сиплым голосом:— С Катей случилось что-нибудь? Говори!..Игорь отскочил от нее как мог подальше, выдернув руку, и поскорее ответил, что с Катей ничего не произошло. Но Татьяна Григорьевна догнала его и опять схватила за руку.— Она где? Говори скорее!— Гуляет она! — закричал Игорь. — Она с Митрием гулять пошла! Мне к Якову Ивановичу нужно по важному делу…— С Ми-итрием? — угрожающе спросила бабушка. — Ще Дмитро объявився! Де он? Взрослый хлопец?Квадратик наскоро ответил, что Митя Садов — из Катерининого класса парень и что они гуляют, а ему нужен Катин отец для важного разговора, действительно связанного с Катей. Какой разговор? Он может объяснить все только самому профессору, нет, нет, самому профессору, не иначе.Что тут началось! Татьяна Григорьевна, пережившая три войны и гибель четырех сыновей, любила внучку, единственную, безоглядно. Она почувствовала, что Кате угрожает опасность, и кинулась в бой. Когда веселая Любаша прибежала за обедом, она увидела бабушку — серую, как пересохшая земля, — и закричала, схватившись за румяные щеки:— Татьяна Григорьевна, голубчик, что случилось?— Я должна увидеть Якова немедленно! — сказала бабушка. — Немедленно, понимаете, Любаша? С Катенькой… несчастье. Бегите, бегите!И Любаша умчалась, будто ее несло отчаяние Татьяны Григорьевны.Теперь нам, чтобы не запутаться в происходящем, придется то и дело посматривать на часы. Перемещение началось ровно в три часа. Очень скоро, через полминуты, не больше, Катя была в Англии — перед старым домом. А в Дровне Игорь Ергин уже поднимался по крутому берегу к институту. Дальше события развивались не так согласованно. Квадратик мыкался в проходной минут пятьдесят до прихода Катиной бабушки. И Любаша пробежала к Якову Ивановичу через лабораторный двор под часами, показывающими четыре часа десять минут. В это время Кати уже не было в Англии и по телевидению передавали беседу с французским адмиралом.…Перед широкой дверью Проблемной лаборатории толпились разные люди. Усатый желтолицый вахтер снисходительно поглядывал на них и временами приговаривал: «К сторон-кесь!» От двустворчатой двери в толпе проходила узкая свободная улочка. Любаша, запыхавшись, подбежала к вахтеру — на нее посмотрели неодобрительно. Там, за дверью, собрался весь цвет института, а здесь, перед дверью, волновались все свободные сотрудники и даже некоторые занятые сотрудники. Например, сотрудник Егоров. Немногим было известно, какой именно опыт проводит Проблемная лаборатория. Знали только, что больше часа все остальные лаборатории сидят без электроэнергии и что за дверь прошел сам Ю. А. — директор, и его заместитель по научной части, и начальник Проблемного отдела — академик, и начальник отдела теоретической физики профессор Гайдученко, и офицер пожарной охраны. В толпе перед дверью шептались, что директор прошел быстрым шагом, приподнято, и с ним были два незнакомых товарища начальственного вида. Приезжие товарищи.— К сторон-кесь! Вы куда, девушка?— Вызовите профессора Гайдученко, — попросила Любаша.— Не положено, — флегматично произнес вахтер и поинтересовался уже по-свойски:— Беда произошла иль что?— Беда. С дочерью его случилось что-то, из дому пришли…— А-а… И обратно не положено. Сам приказал лично — никого и ни под каким видом. Начальник караула тоже, Евграф Семенович… А вы кто будете? — вдруг заинтересовался вахтер. — Не Пашки Теплякова дочка, инженерша? Любовь Павловна?— Любовь Павловна! — с надеждой согласилась девушка. — А вы кто?— Вы меня не помните по малолетству… Пашки дочка — ну-у… К сторон-кесь!Вахтер надавил белую кнопку у двери — сейчас же приоткрылась щелочка и показалось сизое лицо начальника пожарной охраны. Несколько слов на ухо — дверь закрылась. Сотрудник Егоров произнес с негодованием:— Подумаешь, профессора Гайдученко! Может, я самого Ю. А. дожидаюсь!Дверь открылась снова — на этот раз показался молодой физик-теоретик Черненко, ученик и правая рука Якова Ивановича.— Любаша, что случилось?— Бабушка Таня прилетела, смотреть страшно, с Катюшей что-то приключилось…— О-о! Попробуй его оторвать, он считает! — Черненко с сомнением потряс рано седеющей шевелюрой. — Но что именно случилось?— Не знаю. Попробуйте, ради бога! На старушку смотреть страшно!— Тихо, тихо! — прошелестел Черненко и исчез.Прошло еще две-три минуты — часы показывали семнадцать минут пятого. Пробежал главный энергетик института — оглядывал шины под потолком. Все, кроме Любаши, посмотрели вверх — от шин струйками тянулись серые дымки.— Что делается! — пробормотал главный энергетик и умчался, сопровождаемый двумя инженерами из своего отдела.В толпе пояснили:— Шины горят, понятно? Вспомогательные шины горят. А основные, верно, плавиться начали…— Ты нытик и маловер! — возразил специалисту по шинам веселый тенорок. — Горят шины, значит, так надо.Кругом засмеялись. Любаша тревожно оглянулась — прошли еще две минуты. Наконец показался Черненко.— Считает. Беспокоить нельзя. Так и скажи… — Черненко был сильно встревожен и даже не посмотрел на Любашу.Девушка повернулась уходить, сотрудник Егоров ухмыльнулся, но дверь опять отворилась и выбежал Черненко:— Теплякова! Иди к ней. Директор сказал: «Освободится Гайдученко — пошлю домой».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66