то их уносили карманники, то - грабители, то я сам пропивал их в портовом кабаке... Наконец мне повезло: на этом корабле заболел механик. Я пришёл проситься - и меня взяли. Так бывало всегда. Я со страхом ждал следующего дня - на следующий день меня должны были выгнать. Так тоже было всегда. Но... утром мы вышли в море.- Парень нагнулся и безучастно поглядел к себе под ноги.- Теперь вы понимаете, почему капитан меня ненавидит...- Наконец вздохнул он.- Он должен был меня выгнать ещё бог весть, когда... И - не имеет такой возможности. Пока мы не достигнем берега. А это будет ох, как нескоро... Он это понимает... И от этого бесится... Чтоооооо!!!!????- Вдруг дико вскричал рассказчик и глаза его зло засверкали: - Монах!...- Парень выдохнул это слово одним махом, будто бы влив в него всю накопившуюся за эти годы ненависть.- Ну, погоди же...- И он, сорвавшись с места, пьяными шагами двинул вдоль борта. Нам показалось, что там действительно мелькнула какая-то тень. Это действительно было похоже на уходящего на бак старика в плаще с капюшоном. Только шёл он как-то странно - неторопливо, не спеша - но, в то же время, перемещаясь слишком быстро... Я бы сказал - непропорционально быстро... Судя по движениям его фигуры, он сделал никак не более десяти совсем небольших шагов, но переместился при этом почти до капитанского мостика - а это почти пятьдесят метров... Парень нёсся за ним, вложив в этот бросок всю силу своего негодования - но никак не мог его догнать. Наконец, добежав до бака и продолжая, видимо, видеть впереди монаха, он ринулся в море... Что-то глухо ударило о борт, прошумело вдоль ватерлинии... ударилось о винт... На секунду натужно взвыли машины... Судно дёрнулось, покачнулось, что-то скрежетнуло в машинном отделении, и всё снова стихло - только шелест воды за кормой да ровный гул машин... - Слава Богу - винт, кажись, выдержал...- Вынув трубку изо рта и тревожно прислуживаясь к шуму машин, произнёс боцман. - Не факт...- Возразил старый матрос.- Надо бы застопориться да оглядеть не оказалось бы трещин...- Боцман согласился: - Утром посмотрим. Чья вахта будет?- Про механика никто ничего не говорил. Удручённые слушатели начали потихоньку расходиться. Вскоре у борта остался только один старик... В плаще... С капюшоном... 'Монах?!!!'- Изумлению моему не было предела. Почему-то мне захотелось убежать. Спрятаться в кубрике. Закрыться. И никого не впускать. Я не успел этого сделать. Меня остановил спокойный голос монаха: - Пожалуй, так будет проще для него... Он оказался слишком слаб для пути, который сам выбрал... А жаль... Они так хорошо смотрелись вдвоём... И мне так хотелось посмотреть на их детей...- Тихо проговорил он.- Что ж - и мне будет урок. Ещё один. Ещё одна ступень понимания...- Вздохнул старик. - Вам хотелось посмотреть на их детей...- Задумчиво глядя на него и понемногу смелея, повторил я.- А не почему бы не завести собственных? - В своё время я это сделал... Вздохнул старик. Да только это не принесло мне счастья... - Почему? - Не знаю... Видимо, я совершил тяжкий грех, убив любовь... - Убив любовь? Что это значит? - Я влюблялся в детстве неоднократно...- Пожевав губами, задумчиво произнёс старец.- И всякий раз неизбежно испытывал разочарования, убедившись в 'приземлённых' чувствах и понятиях 'объекта любви'... И, тем не менее - спустя некоторое время, опять восторженно влюблялся... Казалось, судьба хотела отучить меня восторгаться, отучить влюбляться, отучить любить... Наконец я встретил девушку... которая была чиста, как снег зимой... В своих помыслах, взглядах, принципах... она была чище, выше меня... А я впервые вдруг чётко осознал, что она для меня просто недосягаема... В частности, после того, что ей обо мне наговорили... И тогда я испугался. Я отказался от любви. Я убил её в себе, уничтожил - не дав родиться. Я просто понял, что, дав ей окрепнуть, я навсегда стану её рабом. Я потеряю рассудок. Но - я не смогу сделать эту девушку счастливой - в сравнении с ней, с красотой её души, теперь уже мои взгляды и помыслы казались мне приземлёнными... И я оставил её. Я написал ей письмо признание в любви. В прошедшем времени. Я подарил ей свои лучшие, самые дорогие мне книги о Любви... И я просил её не вспоминать об этом никогда. 'Прости, но... для меня ты слишком неземная...' - эта фраза была ключевой в том письме... Я понимал, что она для меня недосягаема и пытался убить в себе любовь к ней... Иногда мне казалось, что мне это удалось... А порой... Я до сих пор сомневаюсь в этом... - И... чем это кончилось? - А это не кончилось...- Вздохнул старик.- Потом я встретил свою будущую жену. Мне казалось, что я любил её... Я всю жизнь боялся, что она меня бросит. Я уговаривал её рожать детей - втайне надеясь, что дети заставят её оставаться со мной... Глупец... Зачем мне это было надо? Дети выросли и я понял, что я чужой среди них. Чужой в своей семье. Я никому не был там интересен, никому не был нужен. Они презирали меня - не знаю, за что. Забывая о том, что едят мой хлеб... я же не смел и заикнуться об этом... Жена не работала ни одного дня с момента рождения первого ребёнка - но относилась ко мне примерно так же: как к неизбежному злу, сопровождавшему поток поступающих денег. И - в глубине души презирала меня... За что? Я не знаю... Я встречал женщин, которым я нравился - а они нравились мне... и я радовался, когда они находили, наконец, свою вторую половину... Я радовался за них - несмотря на то, что при этом мы с ними всегда расставались... Многих из них я потом забыл - как тех, в ком разочаровывался в юношестве, так и тех, за кого радовался в зрелые годы... Но ту, любовь к которой я сознательно убил - я не могу забыть до сих пор... И - почему-то уверен, что она страдает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22