И не только музыка! - Педро остановился у камина. - Слово тоже переживет века, слышишь, Луис? - обратился он к Агиляру, который возился у аппарата: поставил гладкий диск, повернул воронку в сторону говорящего и нажал на рычажок.
- ...мысль, высказанная вслух, действеннее мертвого письма. Ты понимаешь, какое это будет оружие в борьбе с предрассудками, суевериями и невежеством, легче будет победить косность и мракобесие...
Громкий стук в дверь прервал рассуждения Педро. Агиляр удивленно посмотрел на друга. Вновь раздался стук, и чей-то голос произнес:
- Именем Высшего совета инквизиции, откройте!
Луис схватил Педро за руку.
- Беги! Сюда! Из окна прыгнешь на балкон, оттуда по крыше спустишься в винный погребок Мануэля, а там уже легко найдешь дорогу. А это, - он сунул Педро чертежи аппарата, - на всякий случай возьми с собой, я приду за ними. Поспеши!
Было самое время. Дверь затрещала под градом ударов. Педро вскочил на подоконник и исчез во тьме. В ту же минуту, сломав замок, в комнату ворвался алгвасил с пятью вооруженными стражниками. Они набросились на Агиляра, после короткой борьбы связали его и увели.
В сгустившейся тьме из-за перевернутого стола в углу голос Педро шептал: мракобесие... мракобесие... мракобесие... мракобесие... мракобесие...
Желтоватый свет восковых свечей тщетно боролся с темнотой, рисуя резкие тени на бледных лицах мужчин и скользя по красному бархату знамени с вышитыми на нем оливковой ветвью, крестом и обнаженным мечом. Голос секретаря то поднимался, то угасал, подобно пламени свечей в серебряных канделябрах. Луис уже давно перестал слушать, и до него доходили лишь несвязные обрывки фраз:
"...говорили с кем-то, кто не входил и не выходил... слышали пение хора, доносившееся по ночам из его комнаты... общался с демонами... одержим бесами..."
Обвинение было оглашено. Человек с лицом аскета, в лиловом облачении с белым восьмиконечным крестом подал знак Агиляру.
- Я простой музыкант и механик, - начал Луис. - За мной никакой вины нет. Обвинения не признаю. Мне было жаль, что искусство наших великих мастеров умрет вместе с ними. Я попытался спасти его и изобрел аппарат, который сохранит музыку, пение и голос для потомков. Не я первый пытаюсь сделать это. С давних пор люди стремились создавать механизмы, подражающие голосам птиц и человеческой речи. Двести пятьдесят лет назад английский монах Роджер Бэкон из Ильчестера смастерил говорящего карлика; знаменитый учитель Фомы Аквинского, регенсбургский епископ Альберт Великий водил своих гостей в уединенную мастерскую доминиканского монастыря, где скрытая за драпировкой искусственная женщина приветствовала входящих на латинском языке; воспитанник орилльякской школы Герберт, будущий папа Сильвестр Второй, пятьсот лет назад сделал искусственного человека, который пел и отвечал на вопросы...
- Погоди, - раздался холодный резкий голос инквизитора дона Карлоса Торквемады. - Ты говоришь, что изобрел аппарат, подражающий человеческому голосу и пению...
- Не подражающий, а... - возразил Луис.
- Молчи. Где этот аппарат?
- Вот он, ваша милость, - услужливо сказал следователь, - мы послали людей в дом подсудимого. Они принесли, - он показал на стол, стоявший неподалеку от кресел инквизиторов, - еретические книги и этот аппарат.
- Итак, Агиляр, - Торквемада вновь обратился к Луису, - покажи нам, сравнится ли твое изобретение с искусственной женщиной, созданной Альбертом Великим.
Пока таррагонский музыкант возился у стола, инквизитор наклонился к своему другу Гомесу и что-то вполголоса ему сказал.
- Я готов. - Луис слегка поклонился и отошел в сторону.
Секретари, чиновники и заседатели суда напряженно следили за медленно вращающимся диском. Неожиданно послышался слабый, характерный, чуть гнусавый голос: "Эти люди так же самозабвенно преданы своему делу, как мы - очищению догматов веры от заблуждений, быть может, они кое в чем правы, но мы не должны этого признавать, не то..."
- Хватит! - прервал тот же голос, на этот раз исходивший из уст дона Карлоса Торквемады. Инквизитор стоял, выпрямившись, с искаженным, смертельно бледным лицом.
- Дьявольское наваждение! - завизжал он и сильным ударом посоха разбил аппарат. - Дьявола заставил говорить моим голосом! - Горящий взгляд инквизитора сверлил Луиса. - Ты сам - дьявол в человеческом образе! Бейте его, изгоните сатану, вздерните на дыбу, колесуйте! - Старик захлебывался от ярости; он ударил Агиляра в грудь в знак того, что передает его мирскому правосудию.
- Сжечь на костре, а дьявольский аппарат бросить в огонь вместе с ним!
Буковые поленья потрескивали и шипели, угольки постепенно распадались. Красные отблески плясали на потолке, мелькали на темной резной мебели, блуждали по открытым саквояжам, одежде, нотной бумаге, разбросанной по полу. Порой они скользили по струнам скрипки, лежавшей на столе, и озаряли узкое, худое лицо человека, отдыхавшего в кресле возле камина. Казалось, человек спит. Он даже не поднял глаз, когда в дверь постучали и в комнату вошел слуга с визитной карточкой на чеканном подносе.
- Господин маркиз... - произнес он.
- Никого не принимаю, - устало прошептал голос у камина.
В ту же минуту на пороге появилась рослая фигура в широком плаще.
- Мне жаль, маэстро, нарушать ваш покой, - вошедший повелительным жестом выслал слугу из комнаты. - Но я уверен, вы с интересом выслушаете меня.
Он снял шляпу, положил на кресло и принялся расстегивать перчатки.
- Я пришел предложить вам бессмертие. Не волнуйтесь, - поспешил он добавить, - я не шарлатан и не изготовляю чудодейственных снадобий.
1 2 3 4