Она права в том, что пытается удержать меня, особенно теперь, зная, слишком хорошо зная, что чувства односторонни, и, несмотря на все мои старания... едва ли я смогу, даже если попытаюсь, буду почувствовать к Лене то же, что она чувствует ко мне каждое мгновение. Но я стараюсь. Видит Бог, я стараюсь. Только из-за нее я отправляюсь в эти бесконечные, одуряющие прогулки, когда понимаю, что не в силах быть достойным ее мучительных переживаний, которого она, ради меня самого, пытается вылепить из доставшейся ей уже обожженной потрескавшейся глины. Пока у нее ничего не может выйти. Но кто знает, пройдет время, боль утихнет, и раны зарубцуются, и я буду смотреть на свою подругу как на единственную женщину на свете, а Лена тогда вновь станет той, что была со мной долгие, долгие годы. Только случится это не через год и не через два, а когда-нибудь....
А сейчас, когда я приеду домой, там ничего не изменится. Все будет, как в прошлый, как в позапрошлый раз....
Все же Ленинградское шоссе удивительно прямое. Будто кто по линейке прочертил черту от Москвы до Санкт-Петербурга. На все шестьсот с хвостиком километров пути лишь несколько крутых поворотов, отстоящих за многие десятки верст друг от друга. Управлять машиной - легче легкого, особенно на участках с новым покрытием. Кажется, автомобиль едет сам по себе, не нуждаясь в дополнении водителя.
В сущности, вся эта электроника, сверхчувствительная к прихотям человека на водительском сиденьи и к его пассажирам, должна же, нет, просто обязана иметь скрытые резервы. На всякий случай. Мало ли что может случиться с человеком в дороге. Конечно, умная машина может запарковаться и сама, я читал о таких удивительных образчиках компьютерного мышления, представленных, конечно, хитроумными японцами на очередной автомобильной выставке, но хотелось бы рассчитывать на большее. Хотя бы в ближайшем будущем.
Вот и Черная Грязь. Знакомые, давно изученные повороты - вправо, влево. Я выворачиваю руль, ловко уклоняясь от вылета на встречную полосу шины скрипят, кузов потряхивает, задние колеса начинает заносить, но скорость я практически не сбавляю. И тут же вписываюсь в новый поворот. Дальше проще, ведь до самой столицы дорога - как тетива лука.
Гаишники не обращают внимания на мои лихачества. Должно быть, просто не хотят вылезать под дождь и тормозить очередного любителя гонок на мокром шоссе. Да и едва ли у них есть возможность нагнать меня, секунда - и я уже далеко. Сцепление великолепное, "шевроле" прекрасно держит дорогу. Надо отдать должное механикам автосервиса, поставившим мне шины марки "Бриджстоун". Надо отдать должное и создателям и разработчикам протекторов - в самую отвратительную погоду за "шевроле" тянется несколько метров сухого следа.
И все-таки, этот кабриолет хорош, грех жаловаться. Он торопится, летит по шоссе, великолепно держа дорогу, так как положено верному надежному автомобилю. Жаль, совершенно не знает он, куда я на самом деле стремлюсь в данную секунду. Да еще на такой скорости.
Хотя в данную секунду я его пленник. Формально, конечно, чисто формально, я могу изменить курс снова, но.... Эти серые глаза теперь уже неотрывно следят за мной, не давая увернуться. Лена ждет, переживает, мучается, наговаривая на себя Бог знает что. Смотрит на часы каждую минуту, изнывая от долгой разлуки...
Нет, повернуть я не могу.
И сам мучаюсь по той же причине. Как и она, только....
Руки медленно опускаются с руля, едва я представляю, (снова и снова, никуда не денешься, это как наркотик, и потому мне невозможно отказаться) ее лицо, ее голос, ее голубые как майское небо глаза. Мне хочется снова оглянуться, чтобы ее увидеть, там, сжавшуюся на заднем сиденьи автомобиля. Но я продолжаю безостановочно гнать, чувствуя все нарастающее желание и пытаясь не повернуть голову. В конце пути такое происходит всегда. Потому что я всегда возвращаюсь. Или по какой-то другой причине.
Теперь.... Господи, ну пусть будет хоть чуть-чуть по-другому. Кто знает, что может измениться в этом случае, я не представляю, да и не хочу представить. Но хоть что-нибудь. Хотя бы шаг в одну или другую сторону, этого будет вполне достаточно, чтобы это мучительное равнопритяжение прошлого и настоящего не смогло уже сегодня разорвать меня на куски.
Одно действие уже сделано мной, осталось самая малость. И я откидываюсь на спинку и крепко закрываю глаза. На краткий миг, строго отсчитываемый мной, машина наконец-то свободна, она продолжает стремительно лететь по мокрому шоссе, оставляя за собой несколько метров сухого следа и незаметную память об утренней прогулке. В которой что-то....
Дождь прекратился к семи часам, но погода по-прежнему была сырой и промозглой, свинцовые тучи ползли по небу, почти касаясь земли. Видно, скоро опять заморосит мелкий нудный дождичек.
Двум милиционерам наконец удалось зацепить буксировочным тросом заклинившую дверь автомашины и вырвать ее. Врач и его ассистент проворно влезли внутрь и, подсвечивая себе фонариком, выволокли наружу тело молодого человека. Осторожно положили на приготовленные носилки. Доктор присел перед ними на корточки, ловкими уверенными движениями пощупал пульс на шее, оттянул веко, проверил реакцию зрачка на свет. Кивнул и перочинным ножичком разрезал залитую кровью рубашку. Поморщился.
- Скверно, - сквозь зубы пробормотал он, рассчитывая, что его никто не услышит. Но ошибся.
Женщина перестала плакать, только встревожено смотрела на врачей скорой, сгрудившихся вокруг тела. Она так и стояла подле машины, откуда вытащили молодого человека и не двигалась.
Мимо прошел милиционер, волоча за собой трос с крюком.
1 2 3 4 5