Я вспоминал ваши аргументы...
Потр. И что же?
Тенк. Они неубедительны. Я решил прекратить опыты. Я не боюсь, что кто-то в ближайшее время повторит открытие. А если и повторит, пусть это буду не я.
Потр (горько). Самоустранение?
Тенк. Знаю, что вы ученый-политик. Знаю, что вы социалист. И вы чудесный человек! Это не комплимент, Морис. Я люблю вас. Но ваше пристрастие к толпе...
Потр. К народу, профессор.
Тенк. Э, все равно, Морис. Я не верю в массу. Будем откровенны. Мир ужасен! Величайшие достижения гения унижены, превращены в приспособления для удобства жизни, добывания пиши, убийства, обмана, комфорта... Для чего угодно, но только не для познания. И теперь, когда мы подошли к удивительным открытиям, не знаем, что внесут они в наше человечество. Разрушение и хаос?..
Потр. Вы неправы, профессор. Я много раз говорил вам, что наше открытие могло бы помочь совершенствованию мира. Мир в развитии, в движении, в поисках. Да, он противоречив. Но его нужно переделать. Именно социалисты взяли на себя этот труд. В мире есть лучшие силы. Помогите им. Вооруженные новым знанием, эти люди сметут силы угнетения.
Тенк. Красивые слова, Морис! Благие намерения. Ими, как говорят, вымощена дорога в ад. В политике нет красоты, мой друг. Я не удерживаю вас. Идите, сражайтесь! Но обычными методами. Вам я доверил бы многое. Но вы не одни. За вами толпа. Это стихия!
Потр. Ее можно направить. Именно в эгом долг ученых, творцов. Они плоть от плоти, кровь от крови парода...
Тенк. Вот и будем беречь эту кровь, Морис. Я хочу покоя.
Потр (укоризненно). О, профессор, как вы заблуждаетесь! Нет покоя в мире! Уходя с пути вихря, вы ослабляете фронт сопротивления ему и... сами страшно рискуете. Таков закон битвы!
Тенк. Что ж, пусть...
Морис уходил от профессора тихим и задумчивым.
Утром я встретился с Потром.
Всю ночь тревога не покидала меня. Вид у меня был усталый, измученный. Видимо, Морис заметил это. Открыв дверь з лабораторию, где я подготавливал серию пробирок к опытам, он поздоровался, пристально посмотрел на меня, нерешительно спросил:
- Генрих... вы что-нибудь знаете?
Я вздохнул.
- Значит, знаете?
- Я случайно слышал, был в библиотеке... Разговор с господином Шратом и с вами. Но я многое не понял... Господин Шрат искушал профессора властью над людьми, но тот был неумолим. Как и с вами...
Глаза Мориса потемнели. Он задумчиво сказал:
- Да. Этого можно было ожидать. Опасная ситуация. Фридрих Шрат никогда не нравился мне. Я не буду удивлен, если он...
- Что?
- Ах, не стоит сейчас. Надо бы уберечь профессора. Но как?.. Кстати, наши люди встречались с вашей женой.
- Когда? Где? - радостно встрепенулся я.
- Она живет там же. У нее сын...
- Сын?! - поразился я.
- Да, ваш сын. Георг.
- Георг... Как странно! У меня сын...
- Ей сказали, что вы живы и в безопасности. Она будет ждать. Я уезжаю из Сатданда. Здесь невозможно вести исследования. Для всего мира очень важны идеи профессора Тенка. Я обязан продолжить и завершить его исследования. А вы оставайтесь здесь. Помогайте профессору, любите его. Он чудесный человек! Мои друзья помогут вам и вашей жене уехать за пределы Сатланда, ко мне. Вы согласны?
- О Морис, это было бы счастьем!
- Это будет, Генрих. Прощайте. Ждите и берегитесь!
И вот Морис уехал.
Печаль и неуверенность воцарились в доме. Или мне так казалось?
В лабораторию зашел профессор, прошелся вдоль стендов с гистологическими образцами, дотронулся до сейфа, погладил кожухи мощных конденсаторов. Лицо его было угрюмо, выражение глаз мрачно.
Я взглянул на него, несмело сказал:
- Вы грустны, профессор? Быть может, не стоило порывать с Морисом?
Тенк вздрогнул, пристально посмотрел на меня. Помолчал. Взгляд его потеплел.
- Да, - тихо произнес он, - не стоило, Генрих. Но это неизбежность. Мы слишком разные...
- Он прекрасный человек! - возразил я.
- Знаю! - вздохнул Тенк. - Но дело не в характере. На весы положено многое.
- Быть может, вы не поняли друг друга? - осторожно промолвил я. - Морис тоже опытен, и он не позволил бы...
- Да, - пробормотал профессор, - он не позволил бы... Но разных людей много. Получив возможность, малый злодей станет злодеем космическим... Но почему мы говорим об этом с вами? Вы ведь ничего не знаете?.. Но потерпите, друг мой. Быть может, придет доброе время...
Он попрощался и ушел к себе. Я остался наедине с приборами.
Прошло много дней. Шрат не приходил. Профессор закрылся в своем кабинете, не звал меня, не давал поручений.
Я тосковал, читал книги, иногда подумывал об уходе, но сдерживал себя, помня о последних словах Мориса.
В конце концов мое терпение было вознаграждено. А быть может, профессору наскучило одиночество? Не знаю. Но как-то вечером Тенк пришел в лабораторию, остановился возле окна. Долго глядел на темные каштаны в саду, которые медленно качались на фоне ночного неба.
- Генрих, вы, наверное, обижены? - вдруг спросил профессор.
Я удивился и обрадовался. Вот оно! Старик не выдержал одиночества.
- Нет, - возразил я. - Я не понимаю, почему я должен обижаться. Я обязан вам, профессор, многим...
- Пустяки, - махнул рукой профессор. - Я просто выполнил просьбу Мориса. Но после знакомства с вами я понял, что вы прекрасный человек... Не возражайте. Этикет ни к чему. Да, вы мыслящий человек. Скромный. Вы ненавязчивы. Но вам тяжело сидеть над растворами, формулами, не понимая конечной цели исследований. Это... оскорбляет. Но таковы сейчас объективные условия. Излишнее доверие может привести к катастрофе. К вам я присмотрелся...
- И что же, профессор? - еле дыша, спросил я.
- Я могу вам кое-что рассказать. Слова требовать не буду. Слова - ветер!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24