И так все, все в трехмерности, в оковах времени-пространства. Замечала ли ты когда-нибудь муки природы, пытающейся освободиться от меры, числа, веса?
- Я интуитивно ощущала нечто подобное, - согласилась Гледис. - Мне деревья казались столбами огня, закованного в кору, листья, ветви. Им хочется взорваться, а они обречены медленно преодолевать узы плоти, чтобы раскрыть свою сущность...
- Прекрасно! - воскликнул Корсар. - Именно это я хотел сказать. Когда-то мы с Учителем просматривали ускоренные фильмы развития растений. Это был воистину огненный взрыв! Все живое - факел огня. Только пространство и время вводит живой поток в грубую форму и вынуждает застывать в мучительной статике. Надо разорвать координаты восприятия. Пойдем! Ты увидишь!
Яркая вспышка ослепила Гледис. Почти невидимая черно-фиолетовая молния разрубила Космос, смела прочь звезды и туманности. Исчезло ощущение тела. Радостный ужас и тревога всколыхнули естество девушки. В пропасть небытия, в бездну неведомого покатились волны хаоса - темного, безликого; распадались, таяли в неизмеримости. А над этой безвидностью торжественно пламенели столбы нежных лучей в дивно гармоничных сплетениях, в мелодичных аккордах, рисуя очертания неведомого мира. Невероятно трудно было осмыслить содержание той странной динамики света, но сердце знало - виденное открывает занавес желанного и сужденного бытия.
Гледис взглянула на Гориора. Его лицо непрерывно менялось, глаза мерцали радужными переливами. Исчезали очертания тела, одежды - все превращалось в калейдоскоп огня, многоликого пламени.
- Неужели и я такая же? - вырвался вопрос у девушки.
- Да, ты прекрасна! - послышался ответ. - Но мы лишь на пороге ноосферы. Мы еще эмбрионы нового мира. Только разорвав полностью трехмерность, мы улетим в Сверхмерность!
- Неужели тут есть жизнь?
- Только тут она и есть! Там, на Оране, - умирание. Здесь смерти нет. Гляди, Гледис!
Девушке казалось, что она пребывает в центре всеобъемлющей сферы, а вокруг нее происходит сказочная мистерия. Она видела, слышала, ощущала, обоняла - не задумываясь, как именно, - что вся беспредельность раскрывается перед нею. Пространство исчезло, время пало, все близкое и далекое оказалось рядом, возле нее, в ней. И она стала частицей Вселенной и самой Вселенной. Все пронизывала мелодия Молчания (иначе не назовешь неслышимой Музыки, несущей на своих волнах миры), и той мелодией была сама Гледис.
Она превратилась в сказочное сплетение цветов, музыкальных консонансов, радужных фейерверков, героических мечтаний, поэтических вдохновений - всего лучшего, о чем она думала, читала, чего жаждала, призывала, надеялась. Все было воедино и отдельно. В нераздельности и независимо. В общности и самой полной индивидуализации.
Гледис узнавала знакомые цветы. Но эта близость проявлялась не в форме или в запахе. Они открывали такую многоликость пластики, трансформации, изменения, что казались синтезом тысяч и тысяч растений, пламенными фонтанами импровизаций. Перед восторженным сознанием девушки возникали окоемы далеких миров, сказочных кораблей, неслыханно могучих существ и сущностей, дерзновенных свершений свободного разума, вышедшего из плена инферно.
Психика держалась на грани восприятия, сознание изнемогало. И тогда Гориор окружил ее неким покрывалом, подобным пламенному крылу. Мир ноосферы внезапно исчез, растаял. Лазоревая мгла обняла Гледис, и они снова оказались в знакомой комнате. Корсар склонялся над нею, в его прозрачных, аквамариновых очах читалась тревога.
- Тебе плохо?
- О нет, - прошептала она, благодарно улыбнувшись. - Ты поднял меня так высоко, что возвращения назад нет. Лучше умереть, исчезнуть, чем знать о таких мирах и не идти к ним. Но...
- Что?
- Что-то происходит во мне. Боль и тревога...
- Расскажи мне...
- Скажу. Только позже. Хочу отдохнуть, подумать. Пусть моя душа примет Новый Мир, как... как бутон, вырастающий из моего сердца...
- Мудро решила. Я оставляю тебя. Ты свободна решить свой путь.
- Ты придешь, Гориор? - умоляюще спросила Гледис.
- Когда позовешь меня - приду.
Но уснуть Гледис не смогла. Волны несли ее тело в безвесть. Тишина оглушительно гремела аккордами дисгармоний. Не сходит ли она с ума?
Где ее путь? Лететь в бездну, указанную Гориором? Для Полета нужны крылья. Не искусственные, не привязанные добрым волшебником к плечам, а взращенные несокрушимою волей духа. Вырастила ли она их? Ей еще страшно. Позади детство, юношеские годы. Беззаботные, неповторимые. А затем - мир, открытый Кареосом. Пылкая любовь. Вот они идут по берегу моря. Под ногами нежно поет песок. На горизонте всходит Дориан - зеленоватый спутник Ораны - и сеет призрачные отблески на феерический морской простор. Кареос останавливает Гледис, кладет чувствительные ладони на ее плечи. Она ощущает, как в сердце рождается неясная тревога, томление, жажда объятий.
Он берет ее на руки и баюкает, напевая какую-то древнюю песню. Нет, нет, то лишь мелодия, возникшая еще тысячелетия назад у племен экваториального пояса, а слова - новые. Это ЕГО слова. Правитель обращается к ней, к своей подруге.
Кажется, так было всегда. И никогда не остановится, не исчезнет счастливое мгновение. Над миром будет тишина и слова песни любви: Все влюбленные
своим суженым
сокровища дивные мира
обещают бросить к ногам...
О Гледис моя,
это лишь символ цветистый!
Но когда
это скажу тебе я
верь мне!
Ты - царица миров!
Самоцветы Ораны - твои.
Ароматные хоа - твои.
Воля Планеты - воля твоя.
Верь мне!
Все возлюбленные
своим суженым
обещают звезды с небес
вместо ярких камней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134