В результате, думает Реджинальд, он не так уж и зарос, но выглядит необыкновенно заросшим, подобно тому, как если бы барышня из хорошей семьи, живущая в небольшом благочестивом городке, вдруг начала бы ругаться, употребляя выражения гораздо менее резкие, чем армейский сержант, впечатление от этого было бы гораздо сильнее.
– Рад познакомиться с вами, мистер Уэллард, – произнес молодой человек, – поскольку мне всегда хотелось спросить, не находите ли вы, как и я, что ваш “Вьюнок” – совершенно отвратительный роман?
Реджинальд чуть не вскрикнул от удивления и начал соображать, как лучше ответить.
– Ну, вообще говоря, это тайна, – сказал он, – но я отвечу вам откровенно, если вы тоже дадите мне откровенный ответ.
– На какой вопрос?
– Не находите ли вы, как и я, что молодые люди с усиками выглядят совершенно отвратительно?
Молодой человек тут же исчез, а большеглазая, с крупным ртом приятная дама справа от него спросила:
– Наверное, Клод Ашмол, по обыкновению, наговорил вам грубостей?
– Кто он такой? Каковы его обыкновения? Я никого здесь не знаю.
– Прежде он считал себя поэтом и старательно изображал человека светского. А сейчас, после смерти богатых родственников сделавшись человеком светским, изо всех сил хочет походить на поэта. Он всегда стремился избегать банальных ситуаций.
– Что само по себе достаточно банально?
– Я бы сказала, в высшей степени. Но тогда как быть? Если банально избегать банального, то столь же банально было бы и не избегать его – и так далее. Это довольно сложно. Замкнутый круг.
– Да, понимаю.
– То же самое, что с классовыми различиями.
Реджинальд подумал немного и сказал:
– Нет, это для меня слишком сложно. Ведь я просто деревенский житель.
– Ну хорошо. Низшие классы ведут себя определенным образом, и у среднего класса существует целый ряд обычаев, по которым их можно отличить от низших, а у высших классов целый ряд обычаев, по которым можно отличить их от средних; в результате высшие классы ведут себя весьма похоже на низшие. Замкнутый круг.
– Например?
– Это не так просто объяснить экспромтом. Хотя... Возьмем семейную жизнь. Низшие классы просто помешаны на семье. Никто не осмелится отозваться непочтительно о дяде Альфреде. Если Лиз выходит замуж за Берта, она выходит и за его дядю Альфреда. То же и леди Элизабет, если она выходит за лорда Герберта. Но в средних классах можно найти людей, которые становятся все более независимыми от семьи. Или другой пример, полегче. Когда в гости забежит какая-нибудь родственница Берта, Лиз угостит ее стаканчиком портвейна. Средний класс называет его “порто”. Но в хороших старинных семьях снова употребляют слово “портвейн”.
– Замечательно, – сказал Реджинальд. – А если пойти дальше, то обнаружится, что в королевском семействе говорят “порто”.
– Вероятно. Во всяком случае, королевскую семью можно без колебаний причислить к среднему классу, правда? Мы все страшно боимся, что нас примут за кого-то, кем нам не удалось стать, поэтому мы притворяемся кем-то, за кого нас никто не примет.
– Жизнь – сложная вещь, – вздохнул Реджинальд. – Не могли бы мы с вами, хотя бы на сегодняшний вечер, оставить это притворство? Я, безусловно, принадлежу к среднему классу, хотя из вежливости говорят, что к его верхушке. Во всяком случае, я так думаю.
– Хорошо. А я графиня, начавшая артистическую карьеру с пения песенок на эстраде.
– Боже мой! Невероятно! Ведь вы – Корал Белл.
– Да. И не удивляйтесь так. Должен же кто-то ею быть.
Корал Белл! Это было, наверное, двадцать пять лет назад. Он приехал по особому разрешению к зубному врачу, но произошла ошибка, не совсем, впрочем, случайная, и выяснилось, что врач может принять его только в следующую среду. Так он оказался в Лондоне. Конечно, можно было первым же поездом вернуться в школу, но он не сделал этого, предпочтя соврать преподавателям, что провел день в Музее естественной истории. Так он попал на выступление Корал Белл. Вся их группа сходила с ума из-за Корал Белл, ему было шестнадцать, он вот-вот должен был кончить школу, а Корал Белл не видал никогда... И в тот день увидел...
Как звучала ее песенка?
Этой нужен муж солидный
И с деньгами, и с чинами,
А для той удел завидный -
Славы блеск и шум признанья.
К семейному покою
Душою я стремлюсь,
Но, видя что смешное,
Конечно, улыбнусь.
А потом хор, не открывая рта, мурлыкал припев, и губы девушек расплывались в дурацкую счастливую улыбку.
Не красавица, не леди,
И умом я не блистаю;
От манер моих соседи
Тоже, думаю, устали.
Со знатью мне ль тягаться,
И денег – ни гроша...
Но как не рассмеяться,
Коль шутка хороша!
И опять хор, и ее смех, звучавший чудесной музыкой, вторили очаровательной мелодии; переливы, трели, смех, и ее необыкновенно привлекательное лицо – большие глаза, большой рот и, в сущности, больше ничего.
Последний куплет. Она пела совершенно серьезно, изо всех сил стараясь не рассмеяться.
Как-то в воскресенье в храме
Я молитву повторяла.
Вдруг я вижу – рядом дама
Панталоны потеряла.
Монахини скромнее,
Серьезней быть хочу.
Глаза поднять не смею -
И все же хохочу!
Взрыв безудержного смеха, мелодия хора обрывается... и чудесным образом продолжается в переливах, трелях и смехе, как после второго куплета...
Корал Белл...
Но он уже оказался за другим столом, а перед ним снова оказался омар. За столом самого Ормсби.
– Приветствую вас, Уэллард. Вы знакомы с Уэллардом, Рут? Реджинальд Уэллард. Вы читали его книгу. Мисс Фэрфакс.
Реджинальд замечает, что видел сегодня вечером мисс Фэрфакс на сцене. Слабый интерес к мистеру Уэлларду, вызванный упоминанием его книги, несколько возрастает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84