Размышляя об этом злополучном вечере, Иджил все больше убеждался в
том, что рассказы о кораблях и выживании были изворотливым представлением,
увеличивающим его любопытство и усыпляющим его природную подозрительность.
Он попался, как простак. Он пообещал схватить Ричарда, не думая о
том, что его противник, Годи, потребует взамен. И обещание было только
шагом от клятвы. Потом он вспомнил, что клялся никому ни слова не говорить
о существовании Наблюдателей. Но эта клятва, казалось, не имела значения,
когда единственное, что его ожидало, было жизнью в подземелье.
Слишком поздно он вспомнил слова Верховного Судьи, повторявшего много
раз: "Всегда рассматривай каждый возможный аспект клятвы". А Я ЭТОГО НЕ
СДЕЛАЛ. НЕ СДЕЛАЛ! ОН ОПУТАЛ МЕНЯ КАК ПАУК МУХУ! ВОТ ГДЕ Я ПОПАЛСЯ НА
МЕЧТАХ О СЛАВЕ!
В глубине своего сердца Иджил признавал, что, когда Годи предложил
ему шанс поймать Ричарда, он видел себя мстителем за красивую мужественную
женщину, бесчестно убитую среди издевающихся врагов; возможно, он получил
бы ее прелестную дочь в жены. О таких историях слагают баллады тысячи лет.
Сейчас в его спальне была ночь, и мальчишеские грезы казались
смешными. Такие истории делают дураком. Иджил опустил голову на руки. "Мой
дед и отец создали и расширили огромную торговую империю. Хэдд открыл
Канопию для торговли после многочисленных неудач других людей за сотни
лет. Гринг изобретал усовершенствования для систем ориентировки
звездолетов, когда ему еще не было двадцати, Эйнар стал вице-адмиралом в
тридцать. Сольвейг - именитая сивилла, как мать. Даже Доннер и Кеннер
лучше меня, они блестящие ученики. И вот я. Я собирался стать менестрелем,
скальдом, но для этого у меня нет голоса. Потом я хотел стать знаменитым
художником, но для этого недостаточно моего невеликого таланта. Я прибыл
сюда, чтобы стать военным героем. - Иджил горько рассмеялся. - Родные
умирают, и сам умрешь, но слава, которую завоевал, не умирает никогда".
Слава, уважение. Иджил склонился еще ниже, его лоб почти коснулся
колен. "Что мне делать теперь? Неужели я всегда буду тем самым уродом, без
которого не обойтись в семье?"
Долгие часы стыда, фрустрации и безнадежности опустились на него. Ему
стало еще тяжелее, когда он вспомнил о хрустальном столе и Видении.
Возможно, ему удастся уменьшить ущерб от данного им обещания. Вернуть
Харлана живым? Что же это за месть такая?
Иджил напряженно размышлял. На Болдере было законно и принято
увильнуть от клятвы, используя любую словесную или логическую промашку в
клятве. Если бы Иджилу повезло и если бы у него была хотя бы крупица
материнского таланта, возможно, он мог бы видеть будущее тоже, и этим
получил бы небольшое преимущество в роковом соглашении с Годи. Если Годи
нужен был Харлан, значит, это было провидение господа, и Иджилу нет нужды
нарушать клятву, данную Карну. Господь не желает, чтоб Иджил умер
клятвопреступником. Возможно, он тоже поможет Иджилу видеть. Хронометр на
стене спальни известил о раннем часе, Иджил выскользнул из комнаты. Он
продолжал говорить себе, что если у него есть хоть капля дара Олафсонов и
если удача не оставит его, у него есть шанс на Видение тоже.
Комнату с хрустальным столом он отыскал легче, чем ожидал, и у дверей
не оказалось стражи. Длань господня. Иджил заглянул в приоткрытую дверь.
Внутри тоже никого. Иджил шагнул в комнату. Никакого тревожного сигнала.
Он подошел к хрустальному столу. Стол мерцал в сумеречном свете комнаты.
Он не видел ни малейшего движения на нем, даже такого, какое замечал
раньше. Он опустил сваи ладони на край стола и стал пристальна
вглядываться в сверкающую поверхность. Только женщины были сивиллами. На
Болдере только женщины всегда были ясновидящими. Было ли это только
обычаем или некоей биологической особенностью?. Иджил призвал господа на
помощь и затем сосредоточился на центре стола.
Он думал о Карне. Он думал о нем, вспоминая детали. Но магический
кристалл насмехался над ним. По краю поверхности шел ободок,
отполированный тысячами пальцев за сотни лет. Но все было непроницаемо
перед той ничтожной силой дара, которой мог обладать Иджил. Иджил напрягал
воображение, желая, чтобы хоть что-нибудь или кто-нибудь явилось на
поверхности. Но перед ним был только золотистый сверкающий кристалл. Пот
заливал его глаза. Его большой палец ныл от давления на стол. Он терял
надежду.
Вдруг, едва различимо, на стекле появилась толпа в праздничных
одеждах. Медленно, по мере прояснения изображения, Иджил узнавал Большой
Зал в замке Онтар. Торжество пронизало Иджила, и картина исчезла. Иджил
раздраженно погасил вспышку радости и сосредоточился изо всех сил. Снова
на кристалле возник Зал, наполненный дымом и копотью факелов и далекий,
будто он наблюдал с потолка. В Зале было полно народу в пестрой одежде.
Факелы горели вдоль стен. Знамена с зелеными и синими цветами Дома
Халарека развевались на верхней галерее.
"На знаменах нет черных полос, - буркнул Иджил. - Значит, это не
поминки по Карну".
Ему было трудно определить, что же случилось. Он ничего не слышал, и
изображение колебалось как дым, как только его внимание ослабевало.
Большая группа людей двинулась в начало зала. Карн вышел вперед и поднялся
на возвышение. Его сжатый кулак взметнулся над головой. Толпа размахивала
платками и шарфами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66