- Возвращайтесь к обязанностям своего мужа, Берта, - бросил он.
- Если нет солдат для этого, почему вассалы должны покориться? Против
них нет никаких действий. Бездействие бросает тень на честь Семьи.
Карн спокойно опустил вилку на тарелку.
- Вам нужна война, Берта, или эти три присяги?
Берта нахмурилась:
- Не получите одного без другого.
- Правда? - Карн подцепил кусочек мяса и проглотил его.
- Джордж сказал, у тебя есть какой-то глупый план перекрыть топливо.
Этого достаточно? Даже в худшие времена архаста и курта замки теплые без
топлива. Ты это знаешь?
Карн жевал мясо тщательно, затем ответил.
- Вы и ваш муженек не продумали это, Берта, и я вам не доставлю
удовольствия, объясняя, что к чему.
Берта вспыхнула и откинула голову так, что ее длинная, черная коса
почти мела пол. Похоже на кошачий хвост. Голос звенел:
- Ты выбрал не мужской путь, Карн. Твой отец был прав на твой счет.
Только женщины используют слова вместо оружия. Берта поднялась.
Головы в Зале повернулись к Карну. Оскорбление, особенно, когда Берта
сделала это во всеуслышание в Зале. Но Карн прикусил язык. Ответ не
поможет, он только обострит положение. У него не было сомнений в своей
мужественности и мужских достоинствах, но он знал, как велико было
подобное оскорбление в глазах Гхарра. Трусоватый Джордж, пославший эту
женщину, знал, что его жизнь будет в опасности после таких слов. Карн
желал, чтобы Джордж сказал это сам. Он смотрел на Берту, идущую на свое
место. Он почувствовал легкий солоноватый вкус крови во рту. Он медленно
поднял правую руку к губе. Пальцы тут же окрасились.
"Офицер миротворчества не показывает своих чувств. Эмоциональные
проявления влияют на решение", - слова пронеслись в голове еще и еще раз,
но ярость и ненависть и фрустрация навалились на контрольную стену Карна.
Он сидел в кресле Лхарра достаточно долго, чтобы убить любое подозрение,
что Берта разделалась с ним. Он встал и пошел к себе. Он не бежал, как
любил делать обычно. Он не распахнул дверь за собой, как это делал, когда
ему было хорошо. Он ее запер.
"Это слишком, - хотелось ему крикнуть. - Это слишком для одного
человека. - Он оперся о стенку своего кожаного кресла. - Я контролирую
свои чувства, пока не взорвусь. Кризис за кризисом, а у меня нет ни
умений, ни опыта справиться с ними. Я спотыкаюсь там, где я должен идти
уверенно. У меня есть умения, но не те, которые нужны сейчас моему Дому. Я
планировал свою жизнь. Я хотел карьеру военного моряка. Я хотел быть на
базе на Болдере. Я хотел летать как морской делегат. Может быть, со
временем я бы им стал, но это в прошлом. Я здесь, в гуще междоусобной
войны, и меня толкают начать новую войну, которые Альтаир учил меня
предотвращать. Ангелы, помогите мне!"
Он вспоминал отца, дразнившего его до ярости и запрещавшего проявлять
ее, и как он прибегал в эту комнату, к этому креслу и бил его в сердцах.
Он не хотел, чтобы даже Иджил видел, как он мучается от бессилия.
Истощенный, он скользнул через ручку кресла в него и откинулся на спинку.
Мягкие лапки разбудили его. Карн поймал Вики и посадил на плечо. Он
знал, что придется долго поддерживать внешний контроль над собой.
Три бесконечных дня прошли. Карн сносил гнев и насмешки Семьи со всем
терпением, на которое был способен. Он ходил в клинику каждые несколько
часов, проверяя там людей и офицеров, курсирующих санитарными рейсами. Он
приходил неожиданно среди ночи и в самые ранние часы утром. В первые два
дня Карн освободил больше половины старших офицеров за пренебрежение к
санитарному порядку и выслал их из замка Онтар в город. Генерал Шенн
выполнял свои обязанности буквально, но не больше. Карн хотел избавиться
от него тоже, но у него не было больше старших офицеров с таким большим
опытом, а Карну требовался опытный руководитель для новой атаки на
Харлана. Поэтому Карн поставил Винтера и пилота Дженкинса наблюдать за
Шенном. Любой намек на предательство или непослушание - и Карн откажется
от услуг генерала. Отношение генерала к его новым обязанностям было
очевидным. О других же Карн не мог ничего сказать. Он все время спрашивал
себя, имеют ли эти обязанности другое назначение, кроме выявления
потенциально опасных офицеров. Один раз он увидел, как старший офицер
бросился в санитарную часть после смены повязок у молодого солдата, сильно
отморозившего ноги. В другой раз он стал свидетелем того, как офицер упал
в обморок, когда доктор Отнейл сообщил ему о смерти пациента, за которым
тот ухаживал.
"Эти люди будут, по крайней мере, помнить о том, ценой скольких
человеческих жизней было заплачено за решения Цикера или отсутствие этих
решений", - говорил себе Карн. Но все же его мучили сомнения. Научит ли
дежурство в больнице сотников и других офицеров учитывать цену принятия
ими тактических решений? Был ли он прав, заставив их ухаживать за своими
людьми? Он правильно сделал, вступив в переговоры с рабами. Разве нет? А
может, это заставило Роула и других взбунтоваться? Если отступить, они
тоже пойдут на попятную...
"Рабы! - подумал он в смятении. - О господи, я забыл освободить этих
рабов. В глазах Семьи это будет выглядеть совершеннейшей глупостью -
н_а_г_р_а_д_и_т_ь_ рабов за их мятеж. Но я обещал!"
В глубине души Карн ощутил страх от мыслей о том, как повлияет это
обещание на его и без того нелегкую жизнь в замке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81