Правда ведь?
- Правда, - неохотно признал Аттвуд.
- Ну так попробуйте думать об этом как о разновидности балета:
ведь каждый из них застыл в своем собственном, неповторимом порыве.
Кто бы их ни заморозил, мы-то освобождаем их изо льда.
- Но не до конца.
- Не до конца. И учтите еще одно: айскаттинг - общий знаменатель для всех кельвиниан. Сюда ведь прилетел сущий ковчег - американцы, китайцы, русские, прочие народности. Согласитесь, им трудно было вывезти с Земли общую культуру.
- А вы, судя по имени, француз? - спросил Аттвуд.
- Говорят, - усмехнулся барон. - Удивительно, как мои предки умудрились протащить сквозь время и космос родовое имя и титул. А может, и то, и другое - вымысел. Здесь можно было назваться хоть русским царем, хоть воплощенным Буддой.
- И все бы поверили?
- Нет, просто всем было плевать на это. Имели значение только деловая хватка, талант и знания. Правда, наша семья была в привилегированном положении: прадед почти целиком финансировал строительство "Ириса", вложил все свои деньги. То же было и с другими кораблями.
- Кстати, а почему они сели порознь, за тысячи миль друг от друга?
- Полет был долгий, шли компактной группой, капитаны вконец перессорились, вот и сели подальше друг от друга и от греха.
"Шарден", например, опустился в другом полушарии, от них до сих пор нет никаких вестей. А мы, честно говоря, удивились, что ваш модуль сел у нас, а не в Столице.
- Откуда нам было знать, где у вас Столица?
- Это просто самый большой город, потому мы и зовем его Столицей. Думаю, это заметно даже с орбиты.
- Нет. С орбиты все города одинаковы.
Аттвуд тронул один из камней своего браслета, и на его гранях высветились цифры времени стандартного земного цикла.
- Уже ночь, - сказал он. - А мы еще ничего не решили.
- Здесь всегда ночь. - Биди весело посмотрел на землянина. - Интересно мы ведем переговоры: вы все пытаетесь свернуть беседу на репатриацию, а я старательно заговариваю вам зубы. Сегодня мне это удалось с блеском, правда?
- Пожалуй, - улыбнулся и Аттвуд. - Но я все же выяснил кое-что полезное для своей миссии.
- Можно ли узнать, что именно?
- Во-первых, вы очень хорошо помните планету-мать, а ведь вы губернатор, то есть больше других озабочены именно местными проблемами. А во-вторых, вы еще не адаптировались к здешним условиям.
- Почему?
- Вы кутаетесь на морозе, как и я.
- Ну, это естественно. Я же не тюлень какой-нибудь.
- Вот вам еще одно подтверждение. Здесь ведь нет тюленей.
Биди поднял обе руки.
- Капитулирую. Давайте ваш ультиматум.
- Не говорите так: все-таки у нас дипломатические переговоры, здесь нужна точность в терминах. Скорее уж меморандум, а попросту говоря реестр вопросов для моего рапорта.
- Давайте вопросы.
- Во-первых, что вам известно об аборигенной цивилизации?
- Почти ничего. Систематических археологических работ никто никогда не вел, да это и невозможно при такой толщине льда. Наши "старатели" то здесь клюнут, то там, никакого осмысленного порядка.
Ни книг, ни карт мы пока не нашли. То же и в других городах. Погибли они, как вы уже знаете, от холода. Скорее всего, их атаковали каким-то неизвестным оружием. Мы воевали огнем, они, надо думать, холодом. Мой отец - кстати, он оставил довольно толковые заметки об аборигенах - говорил, что случилось это лет за триста до нас. Вот, пожалуй, и все. А отцовы записи я вам дам, почитайте, если хотите.
- В прошлый раз вы упомянули какие-то природные аномалии...
- Вся наша природа - сплошная аномалия: лед и ветер. Правда, лед здесь не тот, что на планете-матери, он плавится при десяти градусах по Цельсию и всегда гладкий. Если его поцарапать, царапина часа через три затягивается. Но при переплавке это свойство почему-то теряется. А что касается аномалий в нашем понимании... я знаю три, и все они рядом. Милях в сорока от Ириса есть настоящее водяное озеро, возникшее черт знает почему. Метров десять прозрачной воды в ледяном блюдце. Его называют Болотом, потому что жизни в нем никакой. Милях в пяти от него стоит Гора-свечка. Это что-то вроде ледяного фонтана:
лед словно медленно вытекает из ледяной же горы. Там берет начало Стеклянная река - очень медленное ледовое течение... Давайте сделаем вот что: дня через три вернется изо льдов Оскар Пербрайт, мой старинный приятель. Я вас познакомлю, и он все вам подробно расскажет. Он полжизни провел во льдах. Зверье вас интересует?
- Конечно.
- Он и про зверье расскажет. Образцы есть в городском музее, но там они дохлые, а о повадках могут рассказать только "старатели".
Если он будет в хорошем настроении, мы, возможно, уговорим его взять вас во льды.
- Нет, благодарю. Стар я, да и не желаю прикладывать руку к добыче ваших "экспонатов".
Они помолчали.
- Про репатриацию сегодня говорить будем? - спросил Биди, наполняя рюмки.
- Будем! Позавчера я только сказал, что мы готовы забрать вас отсюда, а сегодня приведу резоны. Есть у меня пара тузов в рукаве.
- Выкладывайте оба.
- Во-первых, известно, что ваши предки фактически бежали от перенаселения... и не только ваши. Звездная экспансия стала чуть ли не модой. А потом разразился так называемый ракетный кризис.
- Это что такое?
- На ваших кораблях стояли двигатели фон Цуккерна?
- Да, насколько я знаю.
- Так вот, на Земле их прозвали "разовыми". Их хватало на один-два, от силы на три перелета, потом они разрушались. Колонии, только-только отпочковавшиеся от планеты-матери, оказались в изоляции. Экспансия прекратилась почти на сто лет, пока не появились новые двигатели. Чудовищное перенаселение породило в конце концов три сокрушительные эпидемии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13