Больше всех рвалась из дому старшая дочь Майя.– Дочерям полагается сидеть дома, – объяснила ей Юла. – Дочь со двора только с мужем уходит.– А если его нет? – спрашивала у матери Майя.– Будешь прилежной девочкой, и муж найдется.– Я уж не девочка, я конфирмацию прошла. – При чем тут конфирмация, если двадцати еще не стукнуло. Глава тринадцатая Материнские доводы не помогали, Майя рвалась из дому. Она беспрестанно и надоедливо твердила об этом.– Словно сглазил тебя кто-то или околдовал, – сказала однажды Юла.– Не знаю, может быть и сглазили, – ответила Майя.– Слушай, девка, с кем ты разговаривала, с кем виделась? – спросила мать, словно предчувствуя недоброе.– Ни с кем, – ответила дочь. – Да ведь дома я не нужна, вот уже и Юла выросла, пора ей конфирмоваться.– Не говори глупости. И ты нужна, и Юла нужна, и другие – все нужны.– А молодой Антс сказал, что…– Боже мой, где ж ты его видела? – испуганно спросила мать.– Не я его видела, а он меня.– Где же?– На картошке.– Чего он там искал?– Сказал, заяц-де в борозде спрятался.– Охотился, что ли?– Конечно! Ружье при нем было и…– А ты на поле что делала?– Картошку брала для супа. Сама ведь сказала: бери с того краю, от леса, – ну и…– Ну и он подошел к тебе?– Подошел, остановился и заговорил, любезно так и усмешливо. Не важничал ничуть, что, мол, он молодой Антс.– Теперь мне понятно, девка, почему тебе не терпится идти к Антсу. И дуреха же ты, дитя мое! Парень пошутил, посмеялся, а она готова из дому бежать.– Не потому, мать, а…– Потому, что зазывал, да?– Нет. Он сказал лишь, что девушки у них совсем по-иному одеты-обуты. Туфельки на высоком каблуке, ходят себе цок-цок-цок. А у меня ноги босые, черные, в земле, словно глыбы.Слова Майи задели мать за живое; ей самой вспомнилась собственная юность у Антса, – и у нее ноги были как глыбищи, когда сновала она между амбаром и скотным двором. И она дивилась и завидовала тем, кто расхаживал только по комнатам, в белом переднике и красивых туфельках. И ей хотелось туда, к ним. Увы, она была для этого чересчур тупой, нерасторопной, неуклюжей, годилась только на черную и тяжелую работу. Майя – та другая, ни в отца и ни в мать. Что, если бы дочка попала в Антсовы комнаты, стала бы ходить вроде тех, кто когда-то давно расхаживал там, на кого дивилась Юла и кому завидовала? Не сбудутся ли у Майи тогдашние заветные Юлины мечты?Такие думы заставили Юлу более чутко отнестись к словам старшей дочери. С какой стати запрещать ребенку то, к чему раньше так жадно, всем сердцем стремилась сама мать? Наоборот, нужно было помочь дочке осуществить материнские мечты. Итак, желанное счастье улыбнулось Майе, – ведь если мать не возражает насчет ее ухода, то отец и подавно не станет противиться. Оставалось выждать удобный случай, который, к счастью, не заставил себя долго ждать.Осенью, когда работа в поле подходила к концу, в Пекло как-то зашел Антс и сказал, что ему нужна работница в доме, и Майя, мол, словно создана для этого.– Надо быть усердной и проворной да не огрызаться – только и всего, – объяснил Антс.– Упаси бог огрызаться, – сказала Юла.– Наконец, есть еще одно условие, из-за которого я вынужден был кое-кого прогнать, – издалека начал Антс. – Для меня главное – хорошее поведение. Нынче молодые девушки пошли такие, что стоит им попасть в господский дом, как, смотришь, уже и задаются и жеманятся – хотят быть, как баре. А выходит из всего этого одно: хорошая девушка распускается, и приходится ее гнать, ибо жена моя всегда говорит, да и мое мнение такое же, что я и мой дом должны служит Иегове. Кто в моем доме хочет трудом заработать на хлеб, тому следует быть человеком учтивым и строгой нравственности. Кустой мы очень довольны, и поэтому я подумал: если таков брат, то и из сестры выйдет толк. К тому же мы, Юрка и я, люди старого закала, которые воспитывают детей в послушании и христианском благочестии. А главное, мы учим наших детей работать, любить труд. Это – основа. Всегда на верном пути тот, кто шагает за плугом. Так как же насчет Майи?– Если требуется, так чего же? Надо ведь друг другу пособлять, – молвил Юрка в ответ на мудрые речи Антса.– Девушка работящая, не бойтесь, – добавила Юла. – Сама будет стараться, кнута да погонялки ей не нужно. Такая уж она отроду.– Вроде бы так, – со своей стороны подтвердил Юрка.– Я тоже это заметил, – сказал Антс, – а потому прежде всего и пришел сюда. Работящих берут в первую голову, работящих и благонравных, которые хотят спасти свою душу.И словно не из Антсовых уст раздались такие слова, а молвили их Юрка с Юлой: обрести спасение души – это для них самое важное. Ведь то же самое говорят и кистер и пастор.– Да. Наша дочь благонравна, – похвалилась Юла, – одна у нее беда – больно уж любит мыться да охорашиваться; одного мыла сколько изводит. Ну, да тебе это как раз кстати, у тебя не то что в Пекле, совсем иначе живут.– Будто и впрямь чуток по-другому, – согласился Антс, самодовольно ухмыляясь.– Что и говорить! – воскликнула Юла. – У тебя даже скотина чище, чем мои дети.– Такова уж порода, – пояснил Антс. – Голландская и финская.– И мычат по-иному, – сказала Юла.– Вроде бы так, – подтвердил Юрка, чтобы тоже принять участие в разговоре.Итак, соглашение было достигнуто: Майя отправилась к Антсу работать по дому. Что именно ей там полагалось делать, вначале не знали, – ну да если Антс нанимает девушку, стало быть работа для нее найдется. Юла даже размечталась: а что, если Майя выйдет там замуж за какого-нибудь мастерового или вроде того? У Антса работают и бывают всякие люди. Но прежде чем Майя пустилась в путь, Юла ей сказала:– Ты, девка, смотри поостерегись, чтоб с тобой чего такого не случилось, а то…– Смешная ты, матушка, – перебила ее Майя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74