– Намного лучше твоего дурацкого подобрения.
– С чего это оно мое? – удивился я. Но он молчал и делал вид, будто спит. Тогда и я отвернулся к стенке.

Часть первая
Добрые ужасы

Глава первая.
О ласковых ментах, громкой музыке и экстремальных видах спорта

Я проснулся под скрип и скрежет тормозов, крепко обо что-то треснувшись. Оказалось, о подставку столика: поезд дернулся, и я слетел с полки.
– Стоп-кран! – прошипел Стас. Он хоть и не упал, потому что лежал на другой стороне купе, зато сверху на него свалился свернутый матрац с подушкой и одеялом. Это, конечно, не больно, но перепугался он не меньше.
Поезд встал как вкопанный, и послышалось испуганное кудахтанье проводницы. Мы обулись и выползли в коридор.
– Что случилось? – спросил я полную, похожую на курицу тетку – то ли подобревшую, то ли глуповатую от природы. – Далеко до Москвы?
– Да совсем не далеко! – воскликнула она, всплеснув руками. – Мы уже по перрону ехали!
– Шли, – поправил я машинально.
– Это они шли, а мы ехали! – непонятно сказала она, отпирая дверь.
Это было самое-самое начало перрона, и до вокзала предстояло еще топать и топать. Не став выяснять причину преждевременной остановки, мы спрыгнули на асфальт и двинулись вперед. Но когда миновали локомотив, увидели такое, что просто остолбенели. Прямо на шпалах, в метре от тепловоза, взявшись за руки, стояли мальчишка и девчонка лет четырех.
Чуть дальше на шпалах копошилось еще с десяток ребятишек. Еще тут была молодая женщина приятной наружности, а перед ней стоял наш машинист и орал:
– Да ты что, твою мать, обалдела! Куда ты, <ПИК!>, смотришь?! Тебе люди детей своих доверили! Да я ж, е... <ПИК!> тебя в спину, чуть их всех не перемолол, как, <ПИК!>, котят для пирожков!!!
– А что я могла сделать? – воскликнула та. – Дети захотели посмотреть на паровозики, не могла же я им отказать! А когда пришли на вокзал, я рассказала им, какой красивый город Санкт-Петербург, и они туда захотели.
– Пешком, что ли?! – не поверил своим ушам машинист.
– А что я могла сделать? – повторила свою присказку горе-воспитательница. – Все рейсы до Петербурга отменили! И не кричите на меня! Ничего дурного, кстати, не случилось!
– Да что ж это с людьми-то делается?! – поразился детина, хлопнув себя по бокам, а потом гаркнул: – Веди детей домой, дура!
– Я пробовала, они не идут! – отозвалась женщина. – Не могу же я их заставлять!
– Да что ж это?! – потрясенно и искательно глянул машинист на нас.
– Дети, слушайте меня! – крикнул Стас, и ребятишки обратили свои улыбчивые взгляды на него. И вдруг Стас захныкал, почти зарыдал: – Мне так плохо, так плохо от того, что вы не идете домой! – запричитал он. – Если вы сейчас же не пойдете домой, я, наверное, буду долго плакать, а потом умру! А-а...
Ребятишки зашвыркали носами, быстро организовались, разбились на пары и потопали по шпалам к вокзалу. Замыкавшая процессию воспитательница сердито глянула на Стаса и бросила:
– Как это низко – обманывать детей!
Минут пять я, Стас и машинист стояли молча, провожая их взглядами. Потом я спросил железнодорожника:
– Вы правда не знаете, что происходит?
– Понятия не имею, – яростно пожал плечами тот. – Вижу только, что все дурачками какими-то прикидываются!
– Они не прикидываются, – отозвался Стас.
– Слушайте внимательно, – сказал я. – Почти все люди заболели. Нам и вам просто повезло. Если вы хотите остаться нормальным, заткните чем-нибудь уши, так, чтобы ничего не слышать, старайтесь не включать телевизор, приемник и вообще лучше сидите дома.
– Ты это серьезно? – уставился машинист на меня. – То-то я удивляюсь, что меня сменщики не сменили. Серьезно, выходит...
– Серьезно, – подтвердил я.
– А в чем зараза?
– В одной песенке.
– В какой?
– Раз вы нормальный, значит, вы ее не слышали. «Кис-кис, мяу» Леокадии.
– Не слышал, – признался машинист.
– А услышите, вам уже все по барабану будет, – сказал Стас.
– Спасибо, ребята! – воскликнул машинист, тряся нам руку. – Я себе уши изолентой замотаю и пешком домой пойду! Я ж не москвич.
– Поставь себе крестик, – сказал Стас. – Одного человека ты от подобрения уже спас.
Я пожал плечами. Один спасенный в этой ситуации – достижение невеликое. По пустому перрону мы протопали до вокзальной площади, и здесь это стало особенно очевидно. Народу тут была тьма-тьмущая, и сразу мы убедились, что подобрение в столице приняло характер катастрофы. Правда, сами москвичи об этом, похоже, не догадывались.
А жара в Москве стояла еще страшнее, чем у нас. Ведь даже на пляже чем больше людей, тем противнее. И площадь, и шоссе перед ней были плотно забиты неподвижными машинами. Затор не имел ни конца ни края, и я даже подумал, что, возможно, в одной гигантской пробке стоит сейчас весь столичный транспорт.
Несмотря на это, вместо злобных окриков и нетерпеливых сигналов над всем этим зрелищем витал дух какой-то безмятежной ярмарки. Водители, выйдя из машин, любезничали, высокопарно уговаривая друг друга проехать первыми, и движение протекало еле-еле. Многие просто загорали прямо на крышах собственных автомобилей.
Между машинами неторопливо ходили какие-то женщины с сумками. Мы прислушались и поняли, что это продавщицы ближайших продуктовых магазинов бесплатно раздают страждущим напитки и еду.
– Слушай, Костя, а ведь скоро тут начнется полный крандец, – сказал мне Стас.
– В смысле?
– Закончатся запасы провианта, и начнется голод. Никто же ничего не производит, все только потребляют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16