Это все клипы! Концертов она не дает, а ролики на все каналы приходят неизвестно откуда. И за непрерывную ротацию бабки перечисляются просто чумовые! Чумовые!!!
Стас прав, в подобрении есть и плюсы. Фиг бы он со мной так раньше откровенничал. Скорее всего вообще бы разговаривать не стал.
– А от кого они перечисляются? – поинтересовался я.
– В том-то и дело, что никто не знает от кого. Но по секрету вам скажу, всем известно, что ведет ее продюсер Перескоков.
– Дайте мне его телефон, – попросил я.
– Чей? – холодно отозвался Хемингуэев. Я почувствовал, что сделал что-то не так, но все равно пояснил:
– Продюсера Перескокова.
– Что-то мне не хочется, – с поразительной для добренького честностью признался телевизионщик. – У меня-то не получилось найти Леокадию, вдруг у вас получится...
– Я сказал, дайте телефон! – потребовал я более настойчиво. – Дайте!
– Не дам.
– Дайте, или я что-нибудь с собой сделаю!
– Ладно, ладно, пишите!
И он продиктовал.
По следующему номеру снова звонил Стас. Разговор с Перескоковым был подозрительно коротким. Стас что-то записал и отключился.
– Не человек, кремень, – сказал он. – Вот адрес. Разговаривать о Леокадии он будет только при личной встрече.
Еще десять минут сидения на телефоне помогли нам выяснить, что авиаперевозки ввиду их высокой рискованности отменены, но поезда пока еще ходят. И московский рейс отправлялся через пятьдесят минут. Если мы сядем на него, то в столице будем завтра утром.
– Надо ехать! – воскликнул Стас. – А то и поезда отменят!
Сборы заняли ровно три минуты. Маме мы позвонили уже по пути на вокзал. Наш отъезд ее, похоже, ничуть не удивил и не огорчил.
Времени на покупку билетов у нас не было, но в пустом вагоне никто нас о них и не спросил. До отправления было еще несколько минут, а наш вагон был первый от головы состава, и Стас заявил:
– Костя, что-то у меня душа не на месте! Вдруг машинист добренький, мы тогда три дня ехать будем, а потом еще и не доедем... – говоря это, он уже выбрался обратно на перрон и побежал вдоль локомотива.
– Постой! – крикнул я, но куда там, он уже лез по лестнице в кабину. Вот он постучал, распахнулась дверца, и здоровенный детина-машинист рявкнул:
– Чего тебе?!
– Про-про-простите, – перепугался Стас, – а мы по расписанию поедем или как?
Нецензурные выражения в ответе машиниста я буду, как это делают по телевизору, «запикивать»:
– Ты что о... <ПИК!>, придурок е... <ПИК!>? Три минуты до отправления! Пошел на <ПИК!>, пока я тебе не у... <ПИК!> как следует!
Стас кубарем скатился вниз, и через минуту мы сидели в вагоне.
– Ф-фу... – облегченно выдохнул Стас. – Слава богу, нормальный!
Поезд тронулся, и мы проводили взглядом уходящий в прошлое город. Потом застелили нижние полки и завалились на них. Мы лежали молча, пока я не высказал вслух назойливую мысль о том, что все происходящее все-таки действительно происки инопланетян.
– С чего ты взял? – скривился Стас.
– Ну а кому еще нужно, чтобы такая ерунда случилась сразу во всех странах? – пояснил я. – Если бы только в России, я бы сказал, американцам или там китайцам. А если это на всей Земле, значит, виноватых надо искать за ее пределами.
– Про китайцев, между прочим, мы, кроме Олимпийских игр, ничего не знаем, – сказал он, – да и про многие другие страны. Про Зимбабве, например. Может, это негры устроили?
– А на фига им это надо?
– А я откуда знаю? На фига талибы белый порошок с чумой в конвертах рассылали? Не, я думаю, это все-таки кто-то наш. Сильно хило для инопланетян. Инопланетяне масштабнее должны мыслить.
– Например? – поинтересовался я.
– Например, они устроили бы какое-нибудь ужасное стихийное бедствие, – сказал Стас. – Типа град размером с арбузы. Только представь: глыбы льда падают с неба, проламывают крыши домов, сминают автомобили... А Брюс Уиллис в последний момент выводит президента США через секретный ход к тайному подземному аэродрому...
– Ну и как, интересно, они полетят, если с неба льдины валятся?
– Маневрировать будут. С риском для жизни! Ты что, Брюса Уиллиса не знаешь?! Ему и огонь, и лед нипочем! Не, но это если бы в кино, а если на самом деле, то все – конец нам.
– А почему именно лед? Почему, например, не камни или не песок? Или, если уж тебе масштабности хочется, не гигантские алмазы?
– Откуда у них столько алмазов? – со знанием дела усмехнулся Стас.
– Из другой галактики! – легко объяснил я. – Там этих алмазов, как у нас воды в океане, даже больше. Они запустили гиперпространственный тоннель и через него качают алмазы на Землю.
– Нет, не пойдет! – возразил Стас. – Лед экологичнее. Им же Земля чистенькая нужна. Алмазы твои все завалят, фиг разгребешь, а лед растаял – и все. Они базируются на Южном полюсе, там режут лед и швыряют его во все стороны. Знаешь, что нас может спасти? Глобальное потепление! Нужно заправить ракету фреоном и запустить, чтобы она над Южным полюсом взорвалась. Озоновая дыра станет больше, Земля потеплеет, полюс растает, и им негде станет брать лед.
– Ага. А Японию затопит.
– Да и фиг с ней. Зато Землю спасем.
Тут я пришел в себя:
– Стас, потепление нам не поможет, потому что мы должны бороться с подобрением!
– Да брось! – воскликнул он. – Подобрение – это ерунда, детский лепет! А вот когда ледяные глыбы с неба валятся – это да!
– Но они не валятся, Стас, очнись. Ты ведь это сам только что придумал!
Он помолчал. Потом сказал:
– Но, согласись, здорово придумал? – Он задернул на окне шторку, отвернулся носом к стенке и пробормотал напоследок:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16