Вот умеет он остаться чистеньким...
Было около десяти вечера, когда мы, притихшие и усталые, добрались до нужного здания и вошли в подъезд. Домофон не работал, и дверь была распахнута. Лифт не работал тоже, и, пройдя мимо растянувшего до ушей рот дворецкого, мы по лестнице забрались на самую верхотуру. Уже на первых этажах ощущалась вибрация низких частот, а когда мы поднялись, рев музыки и вовсе оглушил нас. Мы вошли в квартиру. В вестибюле, стоя в очереди в туалет, приплясывали какие-то модельные девицы, и первое впечатление было такое, что мы попали в ночной клуб.
– Приготовься, Костя! – крикнул мне на ухо Стас. – Интуиция мне подсказывает, что тут мы ее и сцапаем, – и глазки у него стали маслеными. Видно, он очень четко представил, как «цапает» Леокадию.
Некоторое время мы пробирались через битком набитые тусовщиками залы, где противно мигала цветомузыка и мельтешили лазерные лучи. Лица некоторых гостей были знакомы нам по журнальным обложкам и телешоу. В одном из залов розовощекий бармен в белой рубашке, бордовом жилете и галстуке-бабочке что-то намешивал в стаканах. Почему-то он очень нам обрадовался и предложил, указывая на стаканы:
– Все безалкогольное!
Мы отказались и спросили, где найти хозяина. Бармен бросил шейкер и вызвался проводить. Обогнув бар, мы двинулись к занавеске из бряцающих пластиковых цепочек, но тут в рукав бармену вцепился маленький человечек с поросячьими глазками и огромным носом.
– Ой, какие симпа-атичные! – перекрывая музыку, закричал он и жеманно повел плечиками. – Куда это ты, Ванюша, их повел?!
– К Вене, – отозвался тот.
– А-а, – обиженно протянул носатый. – Вечно все Перескокову! – Он мученически закатил глазки. – А пойдемте-ка лучше со мной!
– Отстаньте от нас, пожалуйста! – отдернулся я.
– Что значит «отстаньте»?! – радостно воскликнул тот. – Пойдемте! Я вас кое с кем познакомлю!
– Нам некогда! – попытался вырваться я.
– Не может быть некогда настолько, чтобы не познакомиться с самой Клавдией Са-мо-гу-до-вой! – вскричал этот тип, ухватившись за меня еще крепче.
– Ну-ка отпусти его! – потребовал Стас. – Из всех певиц нас интересует только Леокадия!
– Тогда тем более вам нужно к Самогудовой! Ведь это она дает Леокадии уроки вокала!
Я глянул на Стаса. Тот кивнул, мол, давай сходим. Крикнув бармену: «Сейчас подойдем!» – мы отдались во власть носатому. Счастливый коротышка поволок нас через весь зал, и вскоре мы увидели несколько до боли знакомых рож.
– Глянь-ка, прима, каких я тебе милашек привел! – радостно крикнул наш провожатый.
– И зачем они мне? – хрипло отозвалась пышногрудая дива, пососала через соломинку безалкогольный коктейль, поморщилась и сказала: – Гадость какая!
Решив, что это про нас, «дитя порока» даже обиделся.
– Можно подумать, твой этот лучше... – сказал он презрительно.
– Какой «этот»? – угрожающе нахмурилась прима.
– Ну, этот... Как его... – Носатый блондин в затруднении пощелкал пальцами. – Сейчас, сейчас, сейчас... Ну... «А – Белкин, бэ – Стрелкин, це – Сопелкин-Свиристелкин!»
– Так нечестно! Все варианты неверные! – вынырнул из темноты долговязый молодой человек. – Правильный ответ – Грелкин! И с Клавочкой у нас чисто творческий союз и духовное родство, а не что-нибудь! Ведь так, мышка моя? – Юноша присел рядом с певицей и прижался к ней щекой. – Чего тебе от нас надо-то?
– Да это не МНЕ, а НАМ надо! – воскликнул тот. – Нам же нужны молодые дарования?! Только посмотрите, какие миленькие, – потыкал он в нас пальцем. – А Перескоков их из-под носа уводит. Все к рукам прибирает.
– Мальчишки-то ничего, – словно негров на невольничьем рынке оглядела нас Клавдия Самогудова, прищурившись. – И впрямь, жирно будет Веничке... – и твердо закончила: – Так тому и быть. Сами раскрутим!
Стас, офигев, посмотрел на меня. Действительно, о какой «раскрутке» они говорят? Мы что, за этим сюда пришли?
– Мы не по этому делу, – сказал я.
– Не надо стесняться, – сказала певица. – Скромность артиста не украшает.
– Мы не артисты, мы и петь-то не умеем...
– А кто умеет? – хохотнула примадонна. – Этот, что ли? – кивнула она на носатого. – Или этот? – потрепала по щеке долговязого. – Чтобы стать звездой, милочка моя, петь уметь и не надо. Мне-то вы можете поверить? Если уж совсем слуха нет, будете рэперами.
– А Леокадия умеет! – сделал стратегический ход Стас.
– Далась всем эта выскочка, – насупилась прима.
– Но ведь это вы ее петь учили, – поддержал я брата.
– Ну, в общем, э-э... – замялась та.
– Вы или не вы? – прищурился Стас.
– Танцевать ее – вот он учил, – перевела она стрелки на носатого. Тот удивленно выпучил глаза, но тут же передал эстафету дальше:
– А говорить ее учил Сема Пятницкий, наш лучший порнографист! – указал он на пожилого, но одетого в штанишки с лямочками небритого мужчину, уткнувшегося соломинкой в стакан. Тот поперхнулся и возмущенно воскликнул:
– Не порнографист, а редактор солидного журнала! И сплетни это все. Я ее б научил кой-чему, попадись она мне в руки... Да, жаль, не попалась.
– Выходит, никто из вас ее никогда живьем не видел, – догадался я.
– Ну уж прямо никогда... – сказала примадонна. Потом вдруг вздохнула и жалобно посетовала: – Что-то в последнее время так трудно врать стало...
– Все, пошли к Перескокову, – потянул меня за руку Стас, и мы двинулись обратно к стойке.
– Ну зачем, зачем вам Перескоков?! – вскричал носатый, ломая руки.
Тут Стас взорвался:
– Слушай ты, дитя порока!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16