Все произошло неожиданно, будто разорвалась под ногами противопехотная мина. Лена спрыгнула с лодки, и я обнял ее дрожащее тело. Босоножки и «Букет» упали к нашим ногам. Лена схватила меня за волосы и притянула к себе. Наши зубы щелкнули друг о друга, языки ринулись навстречу, сшиблись и переплелись. Мы сопели носами, переживая затяжной поцелуй взасос. Оторвавшись от ее губ, я одним движением сорвал с нее сарафан. Перед глазами запрыгали тяжелые груди с сосками величиной с блюдце. Я отлавливал их по очереди и мусолил до тех пор, пока они не затвердевали. Потом я опустился на колени и, выписывая языком узоры на бархатном брюшке, оголил Лену окончательно. От одного прикосновения к клитеру у нее подкосились ноги, и мы повалились в траву. Она словно впала в бредовую эйфорию. В ее стонах слышалось болезненное нетерпение. Я суетливо спустил шорты до колен, попутно прихватив и трусы, и вторгся в нее, как пожарник врывается с брандспойтом в полыхающую комнату. Это смахивало на бесноватость. Два раза я кончал и не останавливаясь зачинал по новой. Мы примяли вокруг себя всю траву. Колени, локти, ладони и задницы наши зеленели от хлорофилла и чернели от чернозема. Наконец у меня вызрело очередное семяизвержение. Я изогнулся и затрубил, как слон. Похоже, Лену пронял мой победный рев, мы кончили вместе и, вцепившись друг в друга мертвой хваткой, замерли.
Через некоторое время в меня стали просачиваться звуки луга: жужжание насекомых, пересвисты пернатых, кваканье и всплески обитателей заводи. Овод жгуче ужалил меня в ляжку. Я взвизгнул и прихлопнул вампира. Не удовлетворившись, я поднес полудохлую тварь поближе к глазам и отчленил от тела его кровожадную башку.
Лена лежала с закрытыми глазами, раскинув руки и раздвинув ноги. Волосы на лобке лоснились от наших извержений. Внешние губы еще не сомкнулись, а внутренние еле заметно спазмировали. И опять мне что-то почудилось, будто я уже когда-то видел эту позу…
Я лег на Лену и запустил пальцы в ее распушившиеся, словно захмелевшие, волосы. Она открыла глаза. Ну, что тут скажешь? Глаза были полны похоти. Похоть изливалась через край. Чувствуя назревающую эрекцию, я признался со всей искренностью, граничащей с восторгом:
– Первый раз мне попадается такая женщина!
В знак несогласия она покачала головой. Кончик ее носа чиркнул по моему шнобелю.
– Второй, – сказала и закрыла глаза.
– Второй? – глупо переспросил я, чувствуя подвох.
– Да. Первый раз был 15 лет 6 месяце и 23 дня назад.
Я даже не смог съязвить по поводу этой черной бухгалтерии, потому что мне опять и с новой силой что-то показалось. Я стал лихорадочно вычитать года, месяцы, дни. Получалось 31 декабря 1984 года! Господи, да в такой день могло произойти все что угодно! Новый год, мне всего 20 лет, армия позади, впереди вся жизнь! «Ирония судьбы!» «Зигзаг удачи!» Но конкретно я ничего не мог вспомнить.
– Ты помнишь Владика?
– Владика? – мои вербальные способности сравнялись с попугаичьими. Мне говорили, я исправно повторял.
– Да, кларнетиста с вашего отделения.
– Кларнетиста с нашего отделения?!
– Да, у него еще была подружка Зося с отделения фортепиано.
– Зося с отделения фортепиано?! Ты что, из музвзвода?
– Да, я тогда только поступила, и 1 сентября вы показывали нам капустник. На день первокурсника. Ты там изображал директора училища и балерину из «Фридрих Штат Паласт». Помнишь?
Я забыл про эрекцию и устремился в прошлое. Лена мне помогала.
– Я влюбилась в тебя без памяти. Но ты меня не замечал. У тебя тогда была Вика Мазурова из хородирижеров. Потом ее отчислили. Это я написала директору кляузу, что вы пили в классе после занятий.
– Меня тоже, между прочим, чуть не поперли тогда, – буркнул я, пытаясь скрутить пробку с «Букета».
– Я знала, что тебя не выгонят. Ты же в оркестре был единственный тромбонист. Кто бы на парадах играл.
«Ни хуя себе расклад», – подумал я и вцепился в пробку зубами.
– Но ты тут же связался с этой практиканткой из Ленинграда. Она была очень красивая, только страдала куриной слепотой.
– Гемералопией, – сказал я и выплюнул сорванную пробку. – Это не ты случайно закрыла ее в гардеробе? Она еле выбралась оттуда. А когда в темноте попыталась добраться до общаги, то на нее напал неизвестный и расцарапал все лицо?
– Закрыла Зося, а била я.
Я припал к «Букету». Я не помнил эту девочку, хоть убейте.
– Под Новой год она уехала. А вы с Владиком как запили с выходом на сессию, так ты каждый день появлялся с новой мочалкой.
Я протянул ей бутылку, но она лежала, устремившись взглядом сквозь небеса в далекое прошлое, и ничего не замечала в настоящем. Ни моей потерянной физиономии, ни своей странной позы, ни капающей из чрева на цвет мать-и-мачехи тягучей спермы.
– Слушай, ну раз такое дело, ты бы подошла ко мне и… ну, открылась, что ли? – попробовал защищаться я. «Букет» поспособствовал.
– Стыдилась. Мне еще и семнадцати-то не было. Я думала, что парень должен ухаживать за девушкой.
– Конкуренток истреблять партизанскими способами не стыдилась, а объясниться… – начал я и осекся.
Лена молчала. Лежала, смотрела в небо, вино не пила и молчала.
– Ладно, что там тридцать первого-то случилось? – поспешно спросил я и снова уткнулся в бутылку.
– Я уговорила Зосю, чтобы она через Владика сделала так, чтобы после вечера в училище мы оказались у тебя на квартире. Дедушка-то у тебя тогда тоже уехал, в Новосибирск, кажется.
– Возможно, возможно, – подтвердил я.
В Новосибирске жил мой дядя – дедов средний сын.
– Ты пьяный был, и я приклеилась к тебе. Мы танцевали. Да тебе все равно было с кем танцевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74