Мои руки сжались вокруг его горла. Прошло несколько секунд, а мерзкий
тип молчал. Вдруг до меня донесся легкий шум. Говорят, что у некоторых
обычно бессловесных существ в экстремальной обстановке появляется слабая
способность издавать звуки. Так в кипящей воде в состоянии агонии
несчастные омары издают свой последний слабый писк. Вот и сейчас раздался
такой сдавленный крик. Это вызвало у меня глубокое отвращение.
Мои пальцы сжимались все крепче. Во время схватки я оттеснил Рауля к
дереву, стремясь припереть его к стволу.
Однако ему удалось перехитрить меня, а может я просто поскользнулся.
Во всяком случае мы оба рухнули на землю. Я оказался на нем. Он извивался
и старался выбраться, все время ускользая от моих рук. А через миг - он и
вовсе пропал.
В изумлении я поднялся и оглянулся вокруг себя. Рауль исчез. И
никаких следов...

2
Наступили черные дни. Трудно даже передать, насколько черные. Хотя с
исчезновением зловещего приятеля Дэни худшее казалось позади. Но сердцем я
чувствовал, что это всего лишь передышка. История далеко еще не
завершилась.
"Передышка... Нет, даже не передышка. Рауль изгнан, но его ужасное
дело осталось. Дэни все еще болел. Его взгляд выражал испуг и неприязнь,
как будто я был виновником его страданий. Он реагировал очень болезненно,
если я приближался к его кровати и разговаривал с ним. Как ни обидно это
признать, но потеря этого страшного паразита ввергла Дэни в самую
настоящую прострацию. Теперь он уже не был похож на мальчика, которого
Сесиль и я так любили.
Ну а жуткому увальню, принесшему нам столько бед, удалось вырваться
из моих рук и бежать. Я полагал, что он вернется во Франция и не будет
больше беспокоить нас. Возможно это или нет - я не знаю. Во всяком случае
именно эту мысль я пытался внушить себе. Правда не обязательно и не всегда
оказывается "печальнее" того, что ты воображаешь. А в данном случае
присутствовало что-то такое, что не позволяло не принимать во внимание все
обычные разумные объяснения.
Когда после бегства Рауля я вернулся в дом, Дэни находился в
полуобморочном состоянии. Услышав шум убегающего по веранде человека,
слуги бросились туда, нашли Дэни лежащим около стула. Они отнесли его в
комнату. Придя в себя, он долго тихо стонал, пока не принял
успокоительное, которое дал ему вызванный мной Годерих. Ночь прошла
спокойно, наступил новый день. Как я уже упоминал, Дэни болезненно
реагировал на мое приближение. Однажды он даже забаррикадировался от меня
в своей комнате. Я просто с ума сходил, опасаясь как бы он не натворил с
собой что-нибудь нехорошее. Годерих разделял мою тревогу.
Вы узнали что-нибудь новое об этом жутком существе? Оно исчезло? -
спрашивал он.
- Что-нибудь новое? но как?
- Теперь, когда его нет, говорить о нем будут более открыто, ваши
слуги, например...
- Конечно, - согласился я. - Да... разговоров много.
Действительно, если раньше Дженни и Клара сдерживали себя, то теперь
они высказывали мне все, что чувствовали или знали о Рауле. Правда, это не
добавляло мне новых сведений о нем. Я так и сказал Годериху.
- А как вы объяснили слугам внезапное исчезновение этого типа?
- никаких подробностей я не сообщил. Очевидно, они догадываются, что
я прогнал его. Не думаю, что их интересует, как он убрался, раз уж его
здесь нет.
- Признаюсь, чувствую, что много сделать не смогу. Советую обратиться
к психиатру.
Но к этому я еще не был готов. Может быть, меня несколько смущал
укоризненный тон моего друга? Если да, то его тон был оправдан. Годерих не
мог не почувствовать, что описывая финальную сцену, в разговоре с ним я не
указал о подробностях...
Дэни настолько поправился, что уже смог покидать свою постель,
комнату и иногда в одиночестве бродить среди кустов и по лугу. Но между
нами сохранялось отчуждение. Моя осведомленность или частичная
осведомленность о его страшном секрете вызывала у него ужас. Что-то жуткое
заключалось также в настойчивых усилиях ребенка придать ситуации свою
собственную удобную и как-бы оправдывающую версию - очистить, приспособить
или смягчить ее, сделать более терпимой для себя, а также видеть во мне, а
не в рауле своего врага.
Так не должно было продолжаться. Даже если бы я прожил до ста, мог ли
я или он забыть то, что я должен еще помнить? Я бы всегда напоминал ему.
Если он вырастет, а, может быть, это уже случилось, с чувством мучительной
подавленности он пожелает моей смерти.
Неделю или около этого все шло без изменений. Я не знал, что на самом
деле произошло с раулем, и это не давало мне покоя даже в его отсутствии.
Вскоре после его исчезновения меня посетили из полиции Винчестер-сити.
- Приваче, - сказал мне констебль, я едва вспомнил фамилию этого
типа, - не явился на участок через месяц после регистрации. У меня ли он?
Я правдиво ответил, что он удрал неизвестно куда.
- Удрал?
Я объяснил, что нарушитель правил был другом моего сына и что я
практически ничего о нем не знаю. Уважаемый и, на мой взгляд, очень
респектабельный констебль был неудовлетворен и озадачен.
- Он обязан был отметиться, как положено, - проворчал он. - Если он
направился во Францию, то, как вы понимаете, в порту могут возникнуть
некоторые затруднения и неприятности. Тем временем состояние здоровья Дэни
продолжало улучшаться, по крайней мере, внешне. Он уже не выглядел таким
бледным, появился аппетит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22