Покидая Англию, я
рассчитывал скоро вернуться вместе с сыном. Конечно, я имел законное право
заставить его ехать домой. Но если он все же оттолкнет меня, и окажет
физическое сопротивление, возникнут затруднения. Задача окажется, мягко
говоря, трудновыполнимой. Утром после моего приезда, и даже весь следующий
день, еще я пытался поговорить с ним. Но либо его комната была на запоре,
либо никто не отвечал. Когда же я замечал его на ступеньках лестницы или
внизу, он улепетывал от меня.
- Где он кушает? - спрашивал я, поскольку он не появлялся за нашим
столом. Оказалось, что периодически он делает набеги на кладовую и уносит
свою добычу в поле. Ни Вэньон, ни его домочадцы не контролировали действия
Дэни. Но даже если бы и так, я все равно не мог доверить им контроль от
своего имени. Что касается слуг, они вели себя отчужденно. Их полнейшая
скрытность свидетельствовала о том, что им, очевидно, запретили
сплетничать со мной. Как хотелось, чтобы Годерих сейчас был здесь! Но не
мог же он по моему сигналу бросить своих пациентов, да и к тому же услуги
Годериха отнюдь не были подарком.
Как я и предполагал, Дэни удалось отплыть их Бриксхема на рыболовном
судне. Утверждать, что он приехал с моего разрешения, он не мог и,
конечно, знал, что я буду его преследовать. Но сомневаюсь, что, кроме
безрассудной решимости во что бы то ни стало воссоединиться с Раулем, у
Дэни был конкретный план действий. Он старался избегать Вэньона и, как я
понял, встречался только с Дорло. А вот, в свою очередь, обо всем
докладывал хозяину.
Вот такая веселая история... В полицию Винчестера я отправил
телеграмму, где дал понять, что в некоторой степени удовлетворен их
ошибкой.

К сожалению Сэньон не оказывал мне почти никакой помощи. Либо он был
действительно болен, либо делал вид, что не желает принимать участие в
моей "травле". Ой никогда не завтракал со мной, а после обеда извинялся и
сразу же уходил. После того разговора в первый вечер он не сказал мне
ничего серьезного по поводу нашей общей проблемы.
Предоставленный самому себе, я бесцельно бродил по имению и ближайшим
деревням, изредка здороваясь с встречными крестьянами. Но чаще всего я
никого не встречал, так как выбирал безлюдные тропы. Осенние дни были
пасмурными. И когда проглядывало солнышко, я гулял дольше, направляясь к
плоской вершине, возвышавшейся над скалистой грядой на севере.
Однажды после полудня - это было на четвертый или пятый день моего
пребывания - я направился как раз в ту сторону. Было около трех часов. Я
шел, не обращая особого внимания на то, куда иду. Просто брел, отягощенный
мрачными думами, пищи для которых было предостаточно.
Да, положение казалось фантастическим. Неточное описание ситуации
могло бы вызвать недоверие. Но ведь вся эта история была реальной. То есть
я знал: все, что видел своими глазами происходило на самом деле. Что
касается остального - грубых полупрезрительных высказываний Вэньона, на
этот счет у меня были суждения. Вэньон болен. Его недуг отразился и на
печальном состоянии его гибнущего имения. Замок стал ветхим. Персонал либо
разбежался, либо был уволен. Остался лишь неуклюжий парень. Почему,
например, ушел пользовавшийся доверием Флебар? Мое сердце наполнилось
тревожным предчувствием. Не мог ли Вэньон - дьявольское предположение
поразило меня - не мог ли он в первый раз пригласить Дэни в замок или
заполучить его любым другим путем, чтобы обезопасить своих детей? Не было
ли все это продиктовано стремлением вызвать и развить чудовищную близость
между Раулем и моим сыном?.. Однако я отверг столь страшное предположение
как слишком надуманное. Очевидно, мое воображение зашло слишком далеко,
если я допустил такую мысль...
Внезапно я очнулся от своих мрачных дум и огляделся вокруг. Местность
была мне знакома и пустынна. Маленькая полуразрушенная церквушка или
часовня около кладбища усиливала атмосферу пустынности. Без всякой цели,
не из праздного любопытства, а просто так, в силу душевного опустошения я
набрел на кладбище и пошел вдоль могил. Невдалеке я заметил человека
направлявшегося ко мне,
Около кладбищенской стены я замедлил шаги. Земля для новых
захоронений здесь на использовалась, а могилы были неухоженными, заросли
ежевикой и обычной густой травой. То здесь, то там мелькали даты
захоронений: 1830, 1813, 1770... Внезапно меня привлекла одна надпись. В
верхней части крупного камня, так же, как другие, поросшего лишайником,
покосившегося от непогоды, было выбито "Приваче". Ниже можно было
разглядеть: Рауль. Умер в 1873.
Я услышал шаги. Это был тот самый человек, которого я видел на
дороге. Он был, возможно, мелким торговцем или фермером. На меня и могилу
посмотрел хмуро, с явным неодобрением.
Дернув головой, он спросил:
- Месье, очевидно, знает, чья это могила?
В замешательстве я пробормотал:
- Да, я... знаю. Нет, я не могу... Я хочу сказать, что это имя одного
известного мне человека.
Человек сделал шаг назад, перекрестился и холодно произнес:
- Ладно... надеюсь, месье известно, что это нехорошее имя... Будьте
здоровы, сударь.
После этого он стал медленно удаляться. Подчиняясь внезапному
импульсу, я догнал его.
- Почему, кто, кто это был? - спросил я. - Он был преступником или...
Голос у меня дрожал. Человек внимательно посмотрел на меня, и мне
показалось, что нас прошило током.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22