Белая, милая белая колокольня – наш ориентир – то и дело меняет место.
Нас опять тащит прямо на риф, спрятавшийся под водой почти перед самым входом в порт. Если бы работал двигатель, то через двадцать минут мы бы швартовались у причала. Без каких-либо проблем и происшествий.
Полный штиль.
Ослепительно белый прибой примерно в миле от нас. Его едва слышно. Видно плохо, но мы его хорошо себе представляем. Всего лишь несколько часов назад были от него в пять раз ближе. У нас еще стоят перед глазами вселяющие страх коралловые сооружения.
Долой шапки пред бурунами!
Мешки с наследством лежат на старом месте. Мы снова надеваем оранжевые спасательные жилеты, снимаем тропические шлемы и ждем. Время измеряем кабельтовыми.
Мили тают быстро. Не успели опомниться, как оказались уже в пяти кабельтовых от рифа.
Самое унизительное – рабская обреченность и чувство бессилия: от тебя ничего не зависит, ты совершенно беспомощен. Все равно что тебя и нет на борту лодки. Но будь начеку и жди.
Хорошо, хоть светло. Намного легче будет сражаться с прибоем.
Игра на нервах продолжается. Уже видна полная картина лобного места. Оказалось, что даже в несчастье нам повезло: прибой перед нами не самый страшный. Риф чуть скрыт под водой, и волны разбиваются о него спокойнее. А всего в десяти метрах в стороне – настоящий ад.
Затеплилась искорка надежды. Черт не такой уж страшный. Мы не совсем беззащитные. Может, посчастливится попасть на большую волну. И тогда вероятнее спасение. Но только наше. Сама лодка, преданный наш друг, сядет на риф.
И расколется, как пасхальное яичко.
Скелеты четырех разбитых яхт торчат на рифах. Они уже нашли свой вечный покой у входа в лагуну.
Какая судьба ждет нашу лодку?
Все ближе и ближе риф. И снова у подножия белой стены бурлят и грохочут разбившиеся волны.
Совершенно точно определили, где разобьемся мы.
Остается единственное утешение: мы оба хорошо плаваем, и я верю, что непременно переберемся через прибой.
Наказ Яне
Держимся за руки.
Сказать друг другу нечего.
Даже в глазах ни слезинки.
Убежден, что в эту минуту душа Джу в Болгарии, при Яне. Я вложил в мешок письмо для Митко с наказом позаботиться о Яне, воспитать ее. У меня много друзей, которые нас не забудут и помогут нашей дочурке. Кроме того, мы застраховались на самую крупную в Болгарии сумму. И Яна, и мама будут обеспечены. И наконец-то смогут иметь свое жилье. До сего времени мы не могли собраться вместе, под одной крышей.
Самое главное, чтобы при ударе лодки о риф нас не смыла первая волна. Решили, что будем держаться за рубку и дождемся второй волны. Бросимся в нее с разных бортов. В вертепе бурлящей воды и пены мы уже не сможем держаться за руки. Могучий прибой сразу нас расшвыряет. А если прыгать раздельно, то больше шансов, что по крайней мере один из нас проскочит за риф живым и здоровым. Последний наш уговор: сразу же за рифом искать друг друга. Возможно – и даже более чем вероятно, – мы получим раны, но менее пострадавший поможет другому добраться до берега. Стратегия предельно проста, и нечего тут мудрствовать.
Лодка уже в кабельтове от рифа. Остается каких-нибудь десять минут. Глупое положение, причем точно перед входом в порт. Почему нет ни суденышка? Куда подевались рыбаки? Спасемся, если появится одна-единственная лодка и согласится отбуксировать нас через проход.
В последний раз пытаюсь завести двигатель. Хотя нет никакой надежды. Но я никогда бы себе не простил, если бы не использовал все возможности.
Огляделся вокруг, нет ли акул. Слава богу, нет ни одной. По существу, нам все равно. Не верю, чтобы хищницы преследовали жертву в прибое. Не может того быть, чтобы они потеряли инстинкт самосохранения и ринулись за добычей, рискуя распороть себе брюхо о коралловые рифы. Якорь бросать бесполезно. Под нами огромная глубина. Со стороны океана стены рифа круто обрываются, и якорь зацепится только лишь в зоне прибоя.
Мы оказались не на высоте
По сути, нам уже давно нечего делать. Снова ждем.
Честное слово, мы ни с кем и ни с чем не прощались. На душе легко, потому что боролись до конца честно и добросовестно и, чтобы остаться в живых, сделали все, что в наших силах. Как ни пытаюсь вспомнить, не нахожу ничего, что бы мы упустили или недооценили. И мы и лодка выдержали. Течения бессильны повлиять на наше самообладание, как и на прочность спасательных лодок.
За сегодняшний день второй раз попадаем в подобное положение и второй раз твержу про себя: если кто-то утверждает, будто только перед лицом смертельной угрозы, на исходе сил он говорил умно, лихорадочно размышлял и будто перед его глазами в эти мгновения промелькнула вся его жизнь, не верьте ему. Единственная мысль, владевшая нами в тот момент, – как спастись. И ничего иного. Ничего нового, особенного друг другу не сказали. Не припоминаю ничего рокового. Жаль, хотелось бы описать это состояние, и, может быть, получилась бы интересная страничка. Теперь даже немного зло берет, что мы оказались не на высоте. Я наслышан о людях намного более возвышенных.
По писаному выходит, что перед смертью люди находятся на подъеме и так и сыплют весомые, незабываемые слова и что, мол, смертельная опасность чуть ли не стимулирует человека. Мы же сами утверждаем, что в условиях риска личность человека раскрывается полнее всего. В этом наш опыт отличается от экспериментов в пещерах и сурдокамерах. Но сегодня у нас черный день, и мы можем лишь презирать себя, что высший момент в жизни провели молча.
Риф приближается метр за метром. Но мы давно готовы к встрече с прибоем. Успели даже вспотеть в спасательных жилетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124