В другом конце зала епископы и сопровождавшие их рыцари вскочили на ноги.
– Как вы смеете нарушать наш покой! – взревел епископ Солсберийский, но его слова заглушил звон мечей и крики раненых. «Боже сохрани, – с ужасом подумал Эрнард, – да они же убивают епископов !»
Безумие охватило таверну. Противники наносили друг другу разящие удары мечами, катались по полу, пытаясь заколоть нападавшего кинжалом, вопили от боли, взывали к милосердию. Один из рыцарей охраны епископов, пошатываясь, подошел к бочкам с вином, поднял одну из них над головой, швырнул в катавшихся по полу разъяренных воинов и бездыханным рухнул на пол.
Девушка, дрожа от страха, спрятала лицо на груди Эрнарда. Тот крепко обнял ее, сам изрядно растерявшись.
Между тем битва не утихала. Разделавшись с рыцарями охраны, нападавшие принялись за епископов. Роджер Солсберийский получил могучий удар по голове и ткнулся лицом в тарелку с тушеным мясом. Александра Линкольнского повалили на пол, и один из бандитов наступил ему сапогом на шею. Кто-то швырнул скамью, и она полетела в нишу, задев краем лоб Эрнарда. Тот сидел, крепко прижимая к себе всхлипывающую девушку, и не мог осмыслить происходящее. Наконец он понял, что пора уносить ноги.
– Эдит, мы можем выбраться через черный ход? – прошептал он, поглаживая девушку по вздрагивающим плечам.
Та не ответила, продолжая плакать.
Тогда Эрнард силой повернул ее влажное от слез лицо к себе:
– Я спрашиваю, можем мы выбраться через черный ход?
Эдит прошептала, что да. Они поднялись на ноги, осторожно выбрались из-за стола и побежали в глубь таверны мимо отчаянно дерущихся людей. Кто-то закричал им вслед:
– Эй, держите этих двоих! Убейте их!
Но они успели проскользнуть через заднюю дверь и выскочили в узкий переулок. Эрнард подпер дверь снаружи валявшейся неподалеку скамьей, и крикнул:
– Бежим!
Они помчались по переулку, повернули направо, прочь от реки, и, петляя по узким улочкам, добрались до пустынной рыночной площади. Уже наступила ночь, и в небе сиял молодой месяц. Они нырнули в густую тень между кормушек для лошадей и остановились, тяжело дыша. Выпитый эль забурлил в желудке Эрнарда, он едва успел отвернуться, когда его стошнило. Зачерпнув воды из стоящего рядом корыта, он плеснул себе в лицо, пытаясь прийти в себя.
Девушка со страхом спросила:
– Что… что это?
Эрнард в ответ только очумело покачал головой. Где же обитали крылатые серафимы в этот страшный час? Как мог Господь допустить избиения своих самых верных слуг? Он вытер кровь, струившуюся со лба, и осмотрелся. Рыночная площадь по-прежнему была пустынной, лишь несколько собак бродили по мостовой в поисках какой-нибудь еды.
Он спросил негромко Эдит:
– Ты пришла в себя? Можешь идти дальше?
– Да.
– Хорошо. Где ты живешь?
– На втором этаже, прямо над таверной. Там живут хозяин с женой и я еще с одной служанкой.
– Тебе нельзя туда возвращаться. Эти люди не оставят тебя в живых, как свидетельницу их преступления.
Он коротко рассказал девушке, кто он и откуда прибыл, не объясняя, с какой целью провел день в Оксфорде, затем спросил:
– Хочешь поехать со мной? Здесь тебе оставаться опасно.
Эдит поспешно кивнула.
– Я живу в этом городе всего месяц. Прежде я работала в другой таверне, но ее хозяин… Ладно, не буду об этом. Мне здесь некуда больше идти. А вы на самом деле человек барона Бриана Фитца? Я видела его однажды. У его седые волосы, верно? Он был со своей женой, леди Элизой, кажется. Леди Элиза – красивая женщина. Если бы я была богатой, то одевалась бы так же, как и она.
Эрнард покачал головой.
– По-твоему, сундуки моих хозяев набиты монетами?
– Конечно!
– Конечно, – горько повторил Эрнард. – Да, я слышал такую поговорку: «Путь всех рыцарей – слава, священников – набожность, а баронов – богатство». Как бы не так! Ладно, пойдем поищем мою повозку.
Арест епископов поверг в шок противников Стефана в королевстве. Сторонники Стефана восприняли их разгром как победу, поскольку в лице Роджера Солсберийского в тюрьму был брошен один из самых влиятельных представителей духовенства Англии. Его владения были даже обширнее владений епископа Генри. На средства Роджера были построены замки в Солсбери, Шрусбери и Девизесе. Его племянник, епископ Александр Линкольнский, чью шею изрядно придавили сапогом в таверне, владел замками в Линкольне, Ньюарке и Слифорде. Сын Роджера Солсберийского, Роджер Бедный (прозванный так, потому что единственный из всей семьи не был епископом), тем не менее, занимал влиятельный пост лорда-канцлера Англии. И эта богатейшая в королевстве семья буквально за один день потеряла все свои владения, влияние, их заслуги обернулись позором.
Немногим лучше сложились дела у Нигеля Айльского. Ему удалось убежать из таверны, переправиться через реку и скрыться. Добравшись до замка своего дяди Роджера в Девизесе, он оказался заперт там королевскими войсками.
Так или иначе, но король и его супруга почувствовали себя значительно лучше после этих энергичных действий. Ночные кошмары у Стефана прекратились. Его брат Генри не выезжал из Кентербери. За прошедшие полгода король сумел сокрушить всю церковную оппозицию и лишил ее возможности нанести ответный удар. После ареста епископа Айльского в Девизесе победа короля стала полной.
Противники короля, опомнившись от случившегося, сочли арест епископов святотатством и решили, что после такого преступления Стефан окончательно потерял права на английскую корону. Были ли основания у Стефана действовать так кроваво? Нет. Причина поездки епископа Генри в Рим и привезенная им папская грамота просто проигнорированы королем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105