Тем не менее вы заслуживаете наказания…
Он заметил, что Мерри Рулз вздохнул свободнее.
– Вот какое будет наказание: вы должны мне поклясться, что трижды в день станете прикасаться к своим ушам, которые я вынужден оставить как украшение на вашей отвратительной роже. Поглаживая себя по ушам, вы будете повторять: «У меня давно бы их уже не было. Лефор оставил их, чтобы я всегда помнил: я был предателем, но обязан исправиться!» Клянитесь!
– Клянусь! – едва слышно подхватил Рулз.
Лефор улыбнулся:
– Теперь вот еще что. Завтра день святого Людовика. Я бы хотел, чтобы этот королевский праздник совпал с другим, новым и искренним: клятвой верности ее высокопревосходительству. Вы это организуете. Принимайтесь за дело сию минуту. Вам возвращаются ваши права. Я хочу посмотреть, как вы справитесь…
– Капитан Лефор! – пролепетал Мерри Рулз. – Клянусь верой и правдой служить ее высокопревосходительству госпоже Дюпарке и быть ей таким же хорошим помощником, как вы, окажись вы на моем месте. Я признал свои ошибки, а госпожа Дюпарке мне только что призналась, что сказала вам об этом. Я бы хотел…
– Вы еще чего-то хотите, майор? – агрессивным тоном заговорил Лефор.
– Да, капитан. Я бы хотел принести вам свои извинения.
– Спасибо. Принимайтесь за дело и покажите, что достойны доверия, снова нами оказанного вам. Прощайте, сударь.
Мерри Рулз развернулся и направился к двери.
Когда он ушел, Лефор разразился громким смехом и потер руки. Он представлял себе, как Рулз поглаживает собственные уши трижды в день и думает о нем, Лефоре. Это было смешно. Он был доволен всем, что натворил.
Лефор вышел во двор. Генеральша держала речь перед ротой солдат. Флибустьер не торопясь подошел к ней, поклонился и подождал, пока она отдаст последние распоряжения.
Наконец госпожа Дюпарке обратилась к Лефору:
– Я все знаю. Я видела Жюли, она все мне рассказала.
– Наверняка не все, – возразил Лефор. – Мне нужно сообщить вам еще кое-что. Во-первых, ваше высокопревосходительство, у Мерри Рулза отныне будет своеобразный тик. Вы увидите: он то и дело станет потирать уши. Но вы не должны беспокоиться. Пока это будет продолжаться, можете спать спокойно. Во-вторых, завтра по случаю дня святого Людовика население острова снова принесет вам клятву верности.
– Спасибо, Лефор, – с волнением в голосе поблагодарила она.
Он прошел несколько шагов с ней рядом, не произнося ни слова. Они, сами того не сознавая, направлялись к потерне, и Ив увидел, что Жюли стоит все на том же месте и держит его лошадь.
Вдруг мимо поста охраны промчался всадник и сейчас же спрыгнул наземь.
Лефор признал в нем Каната. Дернув подбородком, он приказал ему подойти, и тот повиновался, остановившись всего в нескольких туазах от высокопоставленных особ, главным образом из уважения к генеральше.
– Капитан! – обратился он к Лефору. – «Вааи-Оп», голландский фрегат, идущий из Бас-Тера на Сент-Кристофер, только что бросил якорь в Сен-Пьере. Отец Фейе находится на его борту и желает видеть ее высокопревосходительство.
– Проводите его в замок Монтань, – приказал флибустьер. – Госпожа Дюпарке примет его. Это хорошо, – продолжал он, поворачиваясь к Мари. – Отец Фейе подоспел вовремя: завтра же он зачитает населению королевские грамоты.
– Капитан! – продолжал Канат, когда Лефор замолчал. – Капитан Вриккен с «Вааи-Опа» сообщает: он встретил в море английскую эскадру, которая держит курс на Мартинику.
– Отлично! – воскликнул Лефор. – Возвращайтесь на судно, Канат, и передайте, что я скоро прибуду.
Когда матрос направился прочь, Лефор обернулся к генеральше.
Он увидел, что госпожа Дюпарке необычайно взволнована. Обе руки она прижимала к бурно вздымавшейся груди.
Лефор почесал в затылке и загадочно усмехнулся:
– Полагаю, мадам, сейчас у нас с вами на уме одно и то же имя.
Она вздрогнула.
– Да-да, – продолжал он, – готов голову отдать на отсечение! Я ни в чем не стану вас упрекать, но позволю себе напомнить вам, что предупреждал вас относительно шевалье де Мобре.
– Лефор! – вскрикнула она, повиснув у него на руке. – Что с нами будет? Не покидайте меня…
Лефор не отвечал. Он бросил быстрый взгляд на Жюли, державшую его лошадь. Он поморщился и, наконец, приняв решение, потер руки:
– Лошадь мне больше не нужна… Думаю, Жюли позаботится о ней до моего возвращения. Могу ли я просить вас, ваше высокопревосходительство, лично передать ей просьбу позаботиться об этом животном до тех пор, пока я не вернусь?..
– Что за странные причуды, капитан?.. Почему вы говорите так о Жюли?
– Ах-ах! – всплеснул он руками. – А вы почему говорили мне о Мерри Рулзе в таком тоне? Разве же я могу забыть, что обязан жизнью этой милой девочке?.. Нет, никогда, никогда мне не хватит смелости ей сказать, что я поднимаю якорь… Уведите ее. Уведите и успокойте. Скажите ей… скажите…
Он помедлил, а затем продолжал:
– Скажите ей, что Лефор вернется и что, черт подери, он еще никогда не нарушал своего слова.
Мари взяла его за руку и с чувством ее пожала.
– Если я этого и не скажу, – благодарно улыбнулась она, – утешить ее я все же смогу! Доверьтесь мне!
Он казался очень взволнованным. Мари увидела, как Лефор круто повернулся на каблуках и пошел в противоположную сторону. Мари поняла, что Лефор хочет избежать душераздирающего прощания. Она поспешила к выходу.
– Садись верхом, Жюли, – приказала она, после того как ей тоже подали лошадь. – Позаботишься о лошади капитана. Он нас догонит… Едем, детка, едем. Я тебе потом все объясню…
* * *
На рассвете все три фрегата приготовились к выходу в море.
Матросы «Пресвятой Троицы» поднимали якорь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130