Та была до такой степени взволнована, что едва удерживала дрожавший в руках подсвечник.
Лефор и Мари обменялись взглядом. Она, растерявшись, не могла поверить в реальность происходящего; флибустьер смотрел пристально, без улыбки. Он боялся, что за время их разлуки Мари сильно изменилась, что морщины успели избороздить ее лицо, и заранее приготовился к тому, что его ждет разочарование. Однако Мари была по-прежнему молода, хотя казалась бледнее обычного и немного осунулась. Вдруг лицо Лефора расплылось в улыбке.
Мари словно пригвоздило к земле. Она во все глаза смотрела на внушительного вида флибустьера. От него исходила такая сила, такая уверенность, что у нее сейчас же стало тепло на душе; она думала: «Рядом с этим человеком мне нечего бояться!»
Искатель приключений отпустил от себя Жюли и поднес руку к шляпе. Взглядам присутствовавших открылся его белоснежный парик, сиявший в свете свечей. Лефор поклонился и широко взмахнул шляпой, коснувшись перьями пола.
– Ваше высокопревосходительство! – сказал он. – Позвольте приветствовать вас и выразить глубочайшую почтительность! Примите уверения в моей преданности.
Он выпрямился. Мари пронзительно вскрикнула:
– Лефор!
Она на мгновение замешкалась, будто внезапно обессилев. Потом устремилась было навстречу ему, но запуталась в длинном платье. Лефор распахнул объятия.
– Спасибо! Спасибо! – со слезами в голосе пролепетала она. – Спасибо, дорогой друг! Я недостойна вашей любви! Простите меня, капитан, простите… Я не знала! Меня обманывали…
Она плакала. Лефор прижимал ее к груди, и казалось, его сердце бьется так громко, что заглушает голос Мари. Он видел, как ее слезы капали ему на штаны, на кожаную перевязь, мешаясь с бриллиантами, сверкавшими среди золотых брелков, на медаль с профилем короля Людовика. Лефора распирало от гордости. У него защипало глаза, и он подумал: если он немедленно не возьмет себя в руки, он предстанет перед Байярделем и Лагареном не великаном, а слабым мальчишкой.
– Мадам! Вы ничего мне не должны. Это я вам обязан всем. Если бы не генерал Дюпарке, не вы, я так навсегда и остался бы морским разбойником, пиратом, нечестивцем. Только ваша доброта открыла мне путь к величию. Пока в моих жилах останется хоть одна капля крови, я готов сражаться с вашими врагами, защищая ваших близких. Клянусь в этом перед Богом, который нас слышит и видит…
Отстранившись от него, она протянула ему руку, к которой он страстно припал губами. Подняв голову, он сказал:
– Ваше высокопревосходительство! Я привез с собой человека, который предан вам так же, как я, потому что он мне как брат: это капитан Байярдель.
– Капитан Байярдель! – вскричала Мари, устремившись к капитану. – Простите ли и вы меня когда-нибудь?
– Ваше высокопревосходительство! Я всегда ваш верный слуга. Моя шпага, так же как клинок капитана Лефора, всегда будет охранять вас от недругов!
Ему она тоже протянула руку со словами:
– Я чувствую себя очень виноватой перед вами обоими! Как я была несправедлива! Как глубоко заблуждалась!
Подошел Лагарен, не менее взволнованный, чем остальные участники этой сцены. Мари заметила это и произнесла:
– Вот еще один храбрый солдат, господа. Этот человек хранил любовь к вам и лучше меня сумел вас оценить! Больше всего я сожалею о том, что его не слушала…
– Черт возьми! – вскрикнул Лефор, дружески обнимая Лагарена. – Это самый счастливый день моей жизни! А мне есть с чем сравнить: ведь я был принят его величеством и его высокопреосвященством! Если угодно, этот день мы отметим послезавтра, двадцать пятого августа, в день святого Людовика, в знак уважения к нашему доброму и славному монарху!
На губах Лефора мелькнула таинственная улыбка.
– Обещаю, что если эта дата останется в моей памяти, то и вы не скоро забудете этот день!.. Я задумал небольшой праздник, – прибавил он, потирая руки, – но больше пока ничего не скажу!
Мари забросала его вопросами, но Лефор отказался отвечать. В это время негритянки доложили, что ужин готов.
– Полагаю, вы еще не ужинали, – сказала Мари, – и не откажетесь разделить с нами трапезу!
– Разумеется! – кивнул Лефор. – А потом, мадам, я попрошу вашего внимания.
* * *
Лефору пришлось поведать о своем пребывании в Париже, о приеме при дворе и у кардинала. Он показал королевские грамоты, подаренную шпагу. Рассказывал он так, словно все это произошло с кем-то другим; ему и самому до сих пор не верилось, что случай сослужил ему такую службу.
Но вот ужин подошел к концу, сотрапезники вышли из-за стола и расселись в большой гостиной, Мари – на банкетке, а Лефор, Байярдель и Лагарен – вокруг нее, в креслах.
Флибустьер вынул трубку, размял табак, пригласил товарищей последовать его примеру и прикурил от свечи.
– Ваше высокопревосходительство! – вдруг объявил он совсем другим тоном. – Имею честь вам сообщить, что отец Фейе прибудет на днях с посланием короля, утверждающим вас в должности генерал-губернатора Мартиники вплоть до прибытия вашего деверя Водрока, который будет править островом до достижения юным Жаком совершеннолетия. Однако я не думаю, что следует непременно дожидаться прибытия святого отца, чтобы наказать предателей, виновных в бунте. Каждый должен получить по заслугам. Вы знаете виновных лучше меня. Скажите, как с ними поступить.
– Капитан! Вчера я подписала письмо, в котором обещала испросить у его величества прощение для всех преступников, – призналась Мари. – Хотя предатели и клятвопреступники принесли мне немало страданий, я не хочу нарушать данного слова.
– Как?! – растерялся флибустьер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130