Достаточно ли у нас людей, пушек, пороху?
Пленвиль вскочил:
– Да мы могли бы выдержать осаду английского флота целых полгода!
Леконт воздел к небу руки, словно пораженный очевидностью этого довода.
– Чего же тут обсуждать?! – вскричал он. – Дадим отпор этому разбойнику! А еще лучше – захватим его в плен, чтобы другим было неповадно!
Самые податливые из советников закивали. Другие опустили головы и притихли. Вопреки заверениям Пленвиля, присутствие Лефора на острове, где-то неподалеку, их страшило. Он слыхали о флибустьерах, что тех ничто не может остановить, что они грабят, насилуют, поджигают дома. И никакая сила не способна их остановить, невозможно им противостоять. Да к тому же во главе этих головорезов стоит Лефор, давно и хорошо им знакомый своим неудержимым натиском, беспринципностью, наглостью.
Лауссей грохнул кулаком по столу и встал, даже не испросив на то разрешения.
– Господа! – выкрикнул он. – Я хочу сказать два слова! Уже давно пять или шесть человек здесь принимают решения, исходящие от одного или двух своих главарей, а те удерживают незаконно захваченную власть, отняв бразды правления у лица, которому вы, господа, их доверили! Я говорю о ее высокопревосходительстве госпоже Дюпарке. Кое-кто из вас сделал все, чтобы опорочить эту достойную женщину. Я говорю это только сегодня, так как, похоже, наконец-то можно говорить в полный голос, не опасаясь за свою голову. Альковные тайны госпожи Дюпарке не имеют никакого касательства к делам острова. Доказательства ее предательства, которые нам могут представить, я отвергаю заранее как ложные! Я знавал ее высокопревосходительство в те времена, когда еще был жив ее благородный и достославный супруг. Она была при нем осмотрительной и добродетельной советчицей, заботившейся лишь о процветании колонии, а это должно было неизбежно привести к обогащению поселенцев. С чего бы госпожа Дюпарке с тех пор изменилась? Почему после смерти мужа она вдруг превратилась бы в шлюху, как кое-кто ее обзывает, в шлюху, единственной целью которой стало предательство? Господа! Уже давно вы стали игрушкой в руках истинных предателей! Страх пригвоздил вас к стульям! Но настало наконец время заговорить громко и ясно…
Смертельно побледнев, Пленвиль поднялся. Он угрожающе наставил указательный палец на Лауссея и прохрипел:
– Вы сами ведете себя, как предатель, сударь, заявляя, что в этом собрании есть люди, для которых процветание колонистов не является единственной целью. Вы вступаете в защиту женщины, которую осудило общественное мнение и которую вы скоро увидите на виселице, господа!
– Уж не собираетесь ли вы, господин прокурор-синдик, тоже обвинить меня в предательстве и заковать в кандалы, как капитана Байярделя? В таком случае не забудьте, что я командую ротой вспомогательных войск. Дальше, я думаю, этот разговор продолжать не стоит…
Он помолчал и, прежде чем сесть, прибавил:
– Простите, я хочу сказать еще вот что: капитан вспомогательных войск Лагарен думает так же, как я! Арестуйте и его тоже или хотя бы попробуйте!
Пленвиль позеленел. Мерри Рулз вжался в кресло, стараясь изо всех сил казаться спокойным. Однако он начинал осознавать, какая бездна отверзлась перед ним и его сообщником. Начиналась буря. Он подсчитал, что из трех рот, охранявших форт и способных оказать сопротивление флибустьерам, две вдруг сделались ненадежными.
Он бросил Пленвилю красноречивый взгляд, давая понять, что партия почти проиграна. Если бы они не сбросили балласт, это уже случилось бы. Все войско уже перешло бы на сторону пирата!
Пленвиль получил это послание и захлопал глазами: Рулз все понял. Он сказал себе: даже если он ошибается насчет Пленвиля, он не сильно рискует, идя наперекор его мнению и желаниям в сложившихся условиях.
Рулз снова поднялся:
– Господа! Перейдем к голосованию, чтобы узнать, следует ли нам удовлетворить требования капитана Лефора…
Он на мгновение замолчал, переводя дух: ему было трудно говорить, он едва выдавливал из себя слова.
– По моему мнению, капитана Байярделя можно было бы освободить. Я уже приводил господину прокурору доводы в пользу такого решения. Первый – славное прошлое этого храброго воина. Второй – военная удача капризна, а случайное стечение неблагоприятных обстоятельств могло вынудить этого солдата сложить оружие перед превосходящими силами противника. Сегодня наше положение таково, что мы должны действовать быстро. Нам необходимо выиграть время. А для этого, повторяю, – освободить капитана Байярделя, восстановив его в правах, вплоть до того времени, пока не уляжется волнение. Позднее можно будет пересмотреть его дело. Прошу голосовать, господа…
Считать ему не пришлось: советники поняли его с полуслова и единодушно подняли руки.
– Принято! – с облегчением прокомментировал он. – Что же касается дела ее высокопревосходительства госпожи Дюпарке…
Пленвиль порывисто поднялся.
– Минутку! – крикнул он прерывающимся от волнения голосом. – Господа! Позвольте вам заметить, что этот разбойник, смеющий нам угрожать, не располагает силами, достаточными для того, чтобы нам противостоять. Мы сбросим его в море или расстреляем из пушек! Вместе с его воинством!
Лауссей его перебил:
– Каких-нибудь два месяца назад вы и понятия не имели, что такое пушка!
– Дайте мне договорить! Откуда вы знаете, что это не пустая похвальба со стороны наглого негодяя! Да, я сказал: похвальба! Если бы он нас не боялся, он пришел бы не в Ле-Карбе, а сюда, в форт, в бухту Сен-Пьер. Никогда он не посмеет напасть на нас первым! Говорю вам, что он вернется на свое судно еще до наступления ночи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130