Учтите, что любовь Луизы к вам и юному Жаку, должно быть, необычайно сильна, раз девушка соглашается делить мою любовь с другой женщиной!
Мари провела рукой по лицу.
– Все это отвратительно, – наконец, выговорила она. – В нашей жизни было бы от чего сойти с ума, если бы, как вы говорите, Режиналь, не было определенного величия, этакого самоотречения в пользу юного существа, в котором еще дремлет ничего непонимающий ангел. Но хотела бы я знать, не навлекут ли однажды все эти унизительные ситуации, все эти отвратительные комбинации несчастье на мальчика, ставшего взрослым мужчиной?! Вдруг за столько нелепостей ему придется так или иначе заплатить?
– Может быть, – согласился он. – Но Жак уже будет взрослым. Если вы воспитали его как подобает, то есть если смогли сделать из него существо с чистым и мужественным сердцем, то из двух одно: либо он все искупит необыкновенной чистотой, благодаря чему мы его не потеряем, либо он будет действовать и потому сумеет противостоять всем ожидающим его испытаниям. Что вызывает у вас наибольшее отвращение, Мари? Необходимость иметь любовника, который в то же время состоит в связи с другой женщиной, пусть даже вашей кузиной, или темные махинации ваших врагов, ревниво относящихся к вашим успехам? Не забывайте же, что именно из-за этих махинаций вы не можете сохранить для одной себя мужчину, который вас любит и которого любите вы!
Она выслушала его не шелохнувшись. Режиналь увидел, как она протягивает руку за первым, начатым письмом. Он заметил, что она готова его разорвать. Его сердце забилось от радости. Примирение состоялось, его власть над нею возросла. Не только она все отныне принимала, а он все выиграл, более того, теперь его положение еще сильнее укрепилось.
Шевалье подошел к Мари и ласково ее остановил:
– Не рвите этого письма, Мари. Я хочу купить владение в Каз-Пилоте. Мне необходимо иметь собственный дом на острове. Каз-Пилот мне отлично подходит.
Не поднимая на него глаз, она спросила, словно испугавшись, что он уедет:
– Так вы намерены покинуть этот дом?
– О нет, нет! Наоборот, мое присутствие более необходимо именно теперь: я должен вам помочь. Однако если мне случится стать советником в Высшем Совете, неплохо бы иметь собственный дом. Я хочу купить владение в Каз-Пилоте.
– Очень хорошо, – обрадовалась она.
Он опустился перед Мари на колени. Сначала прижался щекой к ее бедру, потом попытался нащупать ее руку. Генеральша не сопротивлялась. Уверившись в том, что она никогда не припомнит ему происшедшего и навсегда забудет о едва не разлучившей их сцене, он поднялся со словами:
– Нам необходимо отдохнуть, Мари. Завтра день будет трудный…
Мари тоже встала. Она не стала сопротивляться, когда шевалье обнял ее, потому что он сказал:
– Мари! Вы возвратили мне свое доверие, это хорошо. Клянусь, что вы победите! Сам факт, что вы снова в меня поверили, означает поражение для вашего врага Мерри Рулза… Теперь мы сразимся с ним не на жизнь, а на смерть!
Мобре склонился и поцеловал ее в шею. Он почувствовал, как она нервно сжимает его в объятиях, цепляясь за него, словно за последнюю свою надежду.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Возвращение Байярделя
Едва завидев с борта своего судна берега Мартиники, Байярдель ощутил, как его сердце сжалось от смутного беспокойства. С тех пор как капитан береговой охраны расстался с Лефором, он старался не думать о позорном провале порученной ему экспедиции. В целом он не жалел, что не одолел флибустьеров с Мари-Галанта, как не жалел и о встрече со старым другом, так как предвидел, что Лефору еще предстоит сыграть значительную роль; он отлично знал своего всегдашнего товарища и был готов на все ради спасения того, что еще можно было спасти на острове, как и в доме генеральши, когда начинающаяся анархия завершит свое дело.
Но с той минуты, как он увидал темные, поросшие зеленью холмы, кудрявые кокосовые пальмы, сгрудившиеся вдоль побережья и служившие ему ориентиром, он взглянул на свое положение другими глазами, а на будущее – в ином свете.
Он неизбежно должен был осознать свой полный провал. Для такого офицера, как он, это было не только болезненное унижение; не говоря уж об ожидавшем его возможном наказании, он мучился вопросом: как повлияет его поражение на авторитет генеральши; эта экспедиция была ее первым приказом на следующий же день после вступления в должность!
Когда фрегат бросил якорь в бухте Сен-Пьера, Байярдель приказал вынести на палубу раненых, которые во время похода сильно страдали от жары. Один из них погиб от заражения крови; для него уже ничего нельзя было сделать, и его тело сбросили на съедение акулам, которые рвали его одна у другой.
Капитан принял участие в погрузке раненых в шлюпки; на них и должны были доставить несчастных в Сен-Пьер, а затем перенести в форт; когда спустилась ночь, Байярдель приказал зажечь кормовой фонарь и доставить его самого на сушу.
Он не удивился, увидев при высадке лейтенантов Гроке и Конта, высланных ему навстречу Мерри Рулзом. Те сообщили Байярделю, что майор ждет его, а когда они обступили капитана с двух сторон, у него появилось неприятное ощущение, будто он арестован.
Они двинулись по направлению к холму, на склоне которого высокие серые стены крепости уже тонули в сумерках. Дорогой Гроке сообщил Байярделю, что капитан «Быка» Эстеф живым и здоровым вернулся в Сен-Пьер, что явилось для капитана новостью. Но ему уже было известно, что Эстеф сбежал. Тем не менее он поостерегся задавать вопросы, отлично понимая, что то, о чем еще не знает, он услышит от майора.
Мерри Рулз де Гурсела, предупрежденный о прибытии «Мадонны Бон-Пора», не выходил из своего кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123