Одного из его товарищей посадили в тюрьму, и я просто в ужас пришла от того, с кем водится мой сын. Целыми днями места себе не находила, на улицу боялась выйти, неспокойно было у меня на душе… Однажды зашла убрать комнату. На столе лежит письмо. Я решила, какой-нибудь женщине. Гляжу, имя отправителя: Кэммоти. Я удивилась, позвала Коити. Узнав, в чем дело, он поспешно вырвал у меня из рук конверт. Я еще тогда подумала: здесь что-то неладно, но не придала особого значения. А сейчас мне кажется, уж не тайную ли переписку он вел.О-Кэн (похоже, что она о чем-то догадывается, но сказать не решается). Да, но… нет, это невозможно. Все это не имеет отношения к тому Кэммоти…О-Тосэ (понизив голос). А мне сдается, что Кэммоти – это секретное имя моего Коити…О-Кэн (с беспокойством). Нет, нет, не может быть!..О-Соно (входит). О, да вы еще и не пили… Наверное, сакэ уже остыло.О-Кэн. Увлеклись разговором… Знаете, тетя, когда я была маленькой, дядя Тосабуро так прекрасно играл на сямисэне. Помню, он учил меня «Песне о соснах»… В те времена мужчин обучали песням и танцам. В феодальной Японии самым распространенным музыкальным инструментом был сямисэн. Игре на нем обучались как девочки, так и мальчики из городской, главным образом купеческой, среды. В новой, «преобразованной» Японии эта традиция постепенно сошла на нет.

Сейчас все по-другому…О-Тосэ. Да, те, кто когда-то играл на сямисэне, нынче все уже разорились.О-Кэн. Да-да. И Тондая и Кадзия! Добрые, милые сердцу времена! Когда я слышу песни того времени, мне всегда становится грустно. (Ставит чарку и почти машинально перебирает струны сямисэна.) Тем временем издалека доносится звук почтового рожка. С улицы слышны негромкие голоса. Мимо дома проезжает деревенская повозка. В соседней кузнице тоже все давно уже стихло. Долгая пауза. Снежная ночь, навевающая чувство глубокого одиночества. Да, хорошо, что на свете есть песни, правда?О-Соно (неожиданно). Матушка, не дядя ли вернулся?О-Тосэ (удивленно). Что ты?О-Соно. Мне показалось, на улице чей-то голос…О-Тосэ. Голос? Повозка проехала…О-Соно. Да. Вот сейчас, послушайте!О-Кэн. Неужели там кто-то есть? Это снег обвалился с крыши…О-Соно. Может быть… Мне почудилось, будто прогудел пароход…О-Тосэ. Пароход всегда приходит в восемь… Значит, он давно уже прибыл.О-Соно. Но, может быть, это другой пароход подошел с опозданием.О-Тосэ. Все равно, от гавани до нашего дома минут тридцать пути, не меньше.О-Кэн. Тетя, а давешняя повозка? Может быть, она как раз оттуда?…Q-Тосэ. Нет, эта повозка со стороны горного перевала… Сегодня что-то задержалась, поздно проехала. В Новый год надо бы пораньше! Пауза. О-Соно (тихо). Слышите? Кажется, стучат. (Выходит во двор, открывает раздвижные перегородки у входной двери, подходит к калитке.) Кто там? Молчание. О-Кэн. О-Соно-сан, тебе послышалось, никого нет. О-Соно, обескураженная, поворачивается и идет обратно. О-Тосэ. Ах!О-Соно (снова подходит к двери). Кто там? Дядюшка, вы? (Хочет открыть калитку.) О-Тосэ, встревоженная, приближается к угловому столбу, подпирающему дом. Дядя, это я, Соно… Это вы, дядя? (Открывает калитку.) Сэйэмон стряхивает за дверью снег с зонтика. В ночной тишине отчетливо слышен даже незначительный шум, который возникает от его движений. Присутствующие невольно испытывают тревогу. Он входит в дом. (Закрывает дверь, возвращается в лавку, встревоженно.) Дядюшка? Что так поздно? Сэйэмон молча протягивает ей зонтик и сверток. (Принимает зонт и узел.) Дядюшка! Сэйэмон снимает пальто и настороженно осматривается. О-Тосэ. Ох, братец, с приездом!Сэйэмон (идет в лавку, садится у порога). Здравствуй, сестра. Очень задержался. А все уже спят? Работники и стряпуха легли? Ох, и замерз же я! Шел через горы, сделал небольшой крюк… Вот что стало с сандалиями, пока добрался.О-Соно. Сейчас принесу воду для ног.Сэйэмон. Лучше дай сперва поесть. Я не останусь, сегодня же вернусь домой. Голоден и устал смертельно. Прости, не принесешь ли чарочку сакэ? Подогревать не надо. Сойдет холодное. И какую-нибудь еду, все равно что, только тихо! Не разбуди служанку, лучше пусть она ничего не знает.О-Кэн. Здравствуй!Сэйэмон. А, О-Кэн? И ты здесь?О-Кэн. Да, пришла вот в гости. О-Соно уходит. О-Тосэ. Проходи, надень гэта. Гэта – национальная деревянная обувь, представляющая собой как бы скамеечку на двух поперечных подставках, которая прикреплялась к ноге шнурами. В современной Японии такая обувь еще изредка встречается, главным образом в сельской местности.

Оставайся у нас ночевать. Хорошо? А я уже думала, что сегодня ты не приедешь…Сэйэмон. Да, очень задержался. Сестра, все спят? Вы получили мое письмо?О-Тосэ. Ты был на шахте?Сэйэмон. Да. Потом, не торопясь, расскажу. Как приехал в Токио, тут же навестил Камимуру-сан. Узнал, что Коити по-прежнему на шахте, поэтому, не теряя времени, поспешил туда.О-Тосэ. И что же там случилось?Сэйэмон. Брат спит?О-Тосэ. Уже лег. Если хочешь, я его разбужу.Сэйэмон. А как его здоровье?О-Тосэ. Так себе.Сэйэмон. Видишь ли, сестра, на сей раз дела немного осложнились… О-Соно вносит поднос, на нем тарелки, закуски, бутылочки с сакэ. О-Тосэ. Проходи же, располагайся… Что это ты уселся там на скамейке?Сэйэмон. По правде сказать, рассиживаться особенно не могу, на то есть причины… Прости, О-Соно-сан, пьяницы – пропащие люди.О-Тосэ. Я так беспокоилась! Послала встречать тебя к пароходу, но ты не приехал.Сэйэмон. Да, верно. Понимаешь, я сел на этот пароход, но вышел раньше и добирался пешком по снегу. А между тем стемнело. Дорогу, правда, я знаю, но все-таки даже без фонаря… Вдвоем тащились, еле волоча ноги…О-Тосэ. Значит, ты не один шел?
1 2 3 4 5 6 7