– Но я совсем недавно нашла новую работу, – пролепетала я, – ну, не то чтобы совсем новую… скорее даже, это старая работа… То есть я хочу сказать, что вернулась на прежнее место после разрыва отношений с мужем. Простите, что я так путано говорю, но я никак не могу привыкнуть к своему новому положению.
Я изобразила на лице жалкую улыбку, и у меня задрожал подбородок. Мой неожиданный порыв вдохновения, пожалуй, произвел бы впечатление даже на Найджела.
– Гм, – хмыкнул Грэм, должно быть, решив, что перед ним женщина, которая так расстроена своим разрывом с мужем, что даже не может вспомнить, работает она или нет.
– Вы можете связаться с моим работодателем и получить у него необходимые справки обо мне, – с грустным видом промолвила я, чувствуя себя как рыба в воде в роли несчастной покинутой жены. – Я работаю в строительной фирме, и они мне, за деньги, конечно, выполнят все работы по проекту. Экспертиза будет у меня на руках, так что технических проблем – никаких…
В этом месте у меня перехватило горло от волнения, и я постаралась взять себя в руки, лихорадочно вспоминания наставления Найджела, который говорил мне, что я любой ценой должна избегать разговоров не то о разрешении на планировочные работы, не то о строительных нормах и правилах.
– В любом случае, – продолжала я бодрым тоном, входя в раж и начиная верить собственным фантазиям, – я кое-что смыслю в том, как делаются дела в строительном бизнесе, знаю его первоосновы, и теперь, когда у меня развязаны руки и я снова вернулась на прежнее рабочее место, самое время приступить к осуществлению этого проекта, так сказать, бросить свежий вызов…
Я сделала паузу, давая Грэму возможность сказать мне несколько ободряющих слов, но он промычал что-то нечленораздельное и принялся изучать расчеты, которые я передала ему.
Мне показалось, что он молчал целую вечность, в течение которой я рассматривала висевшие в его кабинете ужасно безвкусные настенные календари и наматывала на палец прядь своих волос. Наконец Грэм поднял на меня глаза и завел длинную речь о прибыли, получаемой от сбора арендной платы, и о ее процентном соотношении с выплатами по кредиту, и о том, что он, конечно, не сомневается: я понимаю разницу между рыночной стоимостью и прибылью на инвестированный капитал, и что из прибыли, которую приносит арендная плата, надо вычесть десять процентов на обслуживание, и что, несмотря на то что мои расчеты носят оптимистический, а его – осторожный характер, они не противоречат друг другу…
Понятия не имея, куда он клонит, я улыбалась и молча кивала. Однако когда он остановился, чтобы перевести дыхание, я поняла, что мне надо что-то ответить на его тираду.
– Да, вы совершенно правы, – сказала я, и похоже, его удовлетворили мои слова.
А затем Грэм задал мне несколько странных, не относящихся к делу вопросов о страховом и пенсионном полисах, на которые я довольно путано ответила, назвав при этом стоимость своего дома. Последнее явно привело его в хорошее расположение духа. Когда Грэм узнал, что ипотечный кредит за мой дом полностью выплачен, его уважение ко мне возросло. Я дала ему понять, что мы с мужем сумели сделать это, провернув несколько прибыльных дел. Причем я намекнула, что в осуществлении этих проектов я играла не последнюю роль, конечно, ни словом не обмолвившись о том, что мать Мартина сыграла в ящик за несколько дней до судебного разбирательства по делу о непогашении кредитных обязательств.
Грэм разразился новой, еще более продолжительной, речью, оживленно жестикулируя и постукивая по столу линейкой. На этот раз он говорил о планировании непредвиденных обстоятельств, значении экспертизы и о том, что «оценка – это все».
Я заподозрила, что в юности он тайно мечтал стать преподавателем, но алчная мать заставила Грэма избрать карьеру банкира. Он наверняка закончит свой трудовой путь на кафедре какого-нибудь провинциального банковского колледжа, где будет читать с кафедры в переполненных аудиториях лекции о том, как доводить клиентов до белого каления своим многословием.
– Вы должны подумать о том, – внезапно сказал он тоном Уинстона Черчилля, призывающего народ на битву с неприятелем, – что вы будете делать, если квартиросъемщики съедут. Если квартиры подвергнутся грабежу. Если вы не получите страховку. Если заведется плесень, личинки древоточца, если произойдет наводнение или огонь… Если вдруг, – он понизил голос до угрожающего шепота, от которого у меня мурашки забегали по спине, – все пойдет не так, как вы рассчитывали.
Что я сделаю? Перережу себе горло или оторву Найджелу яйца.
– Что бы ни случилось, – продолжал Грэм, опять черчиллевским тоном, – вас это не освободит от обязательств перед банком. Вы должны будете выплачивать кредит.
– О, по этому поводу вы можете не беспокоиться! – воскликнула я и рассмеялась, пытаясь отделаться от неприятного впечатления, что разговариваю со слабоумным, который притворяется банковским менеджером, чтобы отдохнуть от плетения корзин.
– Грэм, – продолжала я, стараясь придать своему голосу интонации Маргарет Тэтчер и обворожительно улыбнуться, – ручаюсь, что у вас не возникнет проблем с погашением этого кредита.
* * *
– Каким образом, черт возьми, я сумею выплатить этот кредит?! – срывающимся голосом говорила я Найджелу в тот же день, чуть попозже.
– Не волнуйся, – сказал Найджел, – мы начнем погашать кредит лишь тогда, когда найдем первого квартиросъемщика. Все пойдет как по маслу, вот увидишь. Ты прекрасно справилась со своей задачей, – восхищенно продолжал он и впервые за время нашего знакомства посмотрел мне не в вырез кофточки, а в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92