Ирэн волновалась. За чаем царила неловкость. Когда Амадео стал убирать со стола, наступило одно из тех минутных молчаний, когда каждый присутствующий должен напрягать свой ум, чтобы придумать какую-нибудь фразу. Наконец, старик произнес:
– Мне очень бы хотелось послушать вашу игру, мсье Виктуар.
– Я не захватил, к сожалению, свою скрипку, – сказал Жан просто и естественно.
– Как жаль, – сказал дядя Габриэль. Он посмотрел на Жана и прибавил: – Но дело в том, мсье Виктуар, что у вас есть соперник! Я тоже играю на скрипке, и мой инструмент находится в рабочем кабинете.
Он позвонил.
– Амадео, пожалуйста, принесите скрипку.
– Я боюсь, что инструмент недостаточно хорош, – сказал он Жану, – но если вы будете столь любезны и попробуете его, мне это доставит большое наслаждение.
Ирэн заметила, как оживилось лицо Жана, и была горячо благодарна старику. Жан заиграл. Он всегда был щедр в этом отношении и охотно показывал свой талант. Дядя Габриэль слушал, кивая головой и закрыв глаза. Когда Жан положил скрипку, он сказал:
– Я наслаждался каждым мгновением вашей игры. Благодарю вас, мсье Виктуар.
Когда Ирэн прощалась с ним, он притянул ее к себе, как будто желая что-то ей сказать, только ей одной, но вдруг переменил намерение и пожелал счастливого пути.
Ирэн с Жаном вернулись в замок. Во дворе стояло еще два автомобиля. Дворецкий сообщил Ирэн, что граф Бекман с супругой, мсье и мадам де Кланс, граф Феттерних, господин Нико фон Клеве и господин Альбрехт фон Клеве находятся в гостиной.
Ирэн заставила себя улыбнуться. Когда они подымались по лестнице, она крепко сжала руку Жана. Жан нервничал.
– Подумайте, может быть, мне лучше не заходить в гостиную?
– О, Жан!
Но тотчас чувство страха за любимого человека, свойственное всякой женщине, заговорило в ней, и она прибавила:
– Впрочем, вы, может быть, правы. Идите в мою спальню, дорогой, и подождите там.
Пока она шла по коридору, она доказывала себе, что появление Жана было бы совершенно невозможно.
– Чем я обязана такой чести? – любезно спросила она, входя в гостиную.
Ее брат ответил с мрачным видом:
– Мы все приехали поговорить с тобой по поводу твоего замужества. Его необходимо предотвратить.
Ирэн отвела в сторону его протянутую руку и, подойдя к камину, стала греть свои дрожащие руки у огня. Ванда видела ее дрожь. Она кусала себе губы. Она любила Ирэн и была уверена, что, не причиняя ей зла, она может помешать ее замужеству, если проявит достаточно твердости, конечно, при поддержке остальных.
Ирэн снова повернулась лицом к присутствующим.
– Я не сомневаюсь, – сказала она, – что вы все собираетесь сделать то, что считаете правильным. Но, видите ли, это касается меня одной, и вы не вправе вмешиваться в мою жизнь.
– Ирэн, дорогая моя, – сказал Рудольф де Кланс, – я позволю себе сказать, что это, действительно, как будто неуместно по отношению к вам, и мы все сознаем это. Однако мы знали, что вы сами не придете к нам, и я надеюсь, вы поверите, – я говорю, по крайней мере, о себе и Ванде, – что прийти сюда и вмешиваться в вашу жизнь, как вы сейчас несколько строго выразились, нас побудила только самая искренняя любовь к вам.
Он подошел к ней и встал рядом.
– Судите сами, дорогая. Ну, сознайтесь чистосердечно, что вы знаете о Виктуаре? Вы бы не стали ведь, право же, думать о покупке лошади, не посмотрев ее родословную, так же и здесь. А ведь при выборе мужа следует проявить большую осмотрительность, чем когда дело идет о скаковой лошади. Теперь…
– Я не могу выслушивать подобные вещи, – с живостью сказала Ирэн. – Неужели вы все такие жалкие снобы, что, кроме происхождения, для вас ничего не существует! Вы все и бровью не повели, когда я выходила замуж за Карла-Фридриха. Он был родовит, это было замужество как полагается. И вы вполне благосклонно отнеслись к тому, что восемнадцатилетняя девочка была отдана истрепанному порочному старику. Это для вас не имело никакого значения. Ведь он был родовит, его семья была не ниже моей, и я оказалась вполне подходящей жертвой для этой цели. И вы все собрались, чтобы присутствовать при сцене заклания жертвы, и продолжали спокойно наблюдать, пока мои страдания тянулись много лет. Франц отдал меня на эту муку. Вы все великодушно помогали ему. А теперь, когда я, наконец, свободна, когда я, наконец, счастлива, живу и люблю, вы все пришли и опять хотите заставить меня принести новую жертву. Вы не можете это сделать! Вы не имеете права на это! Вы все счастливы в браке или свободны. Никто из вас никогда не испытывал тех мучений, никто из вас не был так несчастлив, как я. Вам очень легко стоять здесь и придумывать дешевые фразы о человеке, которого я люблю, о человеке, за которого я выхожу замуж…
– Я прокляну тебя, если ты выйдешь замуж за этого бродягу! – грубо сказал Франц.
Лицо Ирэн побледнело.
– Ты боишься, должно быть, что Жан спросит меня, почему я так много одалживала тебе денег.
– Слушай… – начал Франц. Рудольф и Ганс быстро подошли к нему.
– Замолчите, – проворчал Ганс. – Замолчите, я требую этого.
Ирэн с силой сжала руки.
– Эта сцена унизительна, – сказала она, – унизительна для всех нас. Я вынуждена быть невежливой с моими гостями. Я и Франц бранимся в вашем присутствии. Ради Бога, предоставьте мне жить моей жизнью и останемся все же друзьями. Лиана встала с дивана.
– Ирэн права, – сказала она громко, – никто из нас не имеет права вмешиваться в ее жизнь. Если она любит Виктуара, какое дело до этого кому-нибудь из нас?
– Ах, эти женщины, они всегда мелют чушь, когда речь заходит о любви! – в ярости крикнул Франц.
Ганс немедленно повернулся к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79