В стране царил мир. Египетское иго не было слишком тяжелым, оно ограничивалось взиманием подати. В остальном же фараон не вмешивался во внутреннюю жизнь Иудеи. Все шло своим чередом: крестьяне обрабатывали землю, писцы трудились в канцеляриях, священники совершали богослужение, царедворцы составляли сметы для построек и содержания гарема, купцы торговали, левиты пели, пророки пророчествовали.
И тогда-то Иеремия вновь был призван выступить против Иерусалима. Как и прежде, не без колебаний решился он возобновить борьбу со своим народом. Внутренний Голос не давал ему покоя, пока он не согласился идти и говорить. Иеремия вынужден был сказать людям самое страшное и непонятное для них. От его слов почва должна была уйти из-под ног любого набожного иудея: пророк объявил войну двум последним кумирам-идее национального превосходства и слепой вере в народную святыню. Одним из первых среди учителей человечества Иеремия возвестил чисто духовную религию, которая, признавая внешние формы, по существу стоит выше их. Пророку надо было показать, что стены храма и камни алтаря не имеют ценности сами по себе. Он готовился развеять миф о нерушимости Дома Ягве, чтобы напомнить о "богопознании", заслоненном внешними формами культа.
Для своего первого выступления Иеремия выбрал внебогослужебное время и пришел к воротам, ведущим во внутренний двор святилища, где обычно глашатаи объявляли волю царя, решались тяжбы и обсуждались общественные события. Когда внимание собравшихся обратилось к нему, Иеремия начал речь, говоря от лица Ягве:
"Исправьте пути ваши и поступки ваши, и тогда Я упрочу пребывание ваше на этом месте. Не полагайтесь на обманчивые слова говорящих: "Здесь храм Ягве! Здесь храм Ягве!" Если не будете обижать иноземца, сироты и вдовы, если не будете проливать невинную кровь на этом месте и не пойдете за иными богами на беду себе - тогда оставлю Я вас жить на этом месте, на земле, которую Я издревле дал отцам вашим. Вот вы надеетесь на обманчивые слова, которые не принесут вам пользы. Хорошо ли, что вы, воруя, распутничая и принося ложные клятвы, кадя Ваалу и следуя чужим богам, которых не знали прежде, приходите потом и становитесь пред лицом Моим, говорите: "Мы спасены!"- только для того, чтобы снова совершать все эти гнусности? Не сделался ли для вас Дом этот, названный Моим именем, вертепом разбойников?" (Иер 7, 3-11).
Пророк напомнил об участи святилища в Шило, где во времена Судей хранился Ковчег Ягве. Пока народ был верен Завету, Бог пребывал с ним, когда же изменил, Господь перестал охранять святыню; храм Шило был разрушен, а Ковчег захватили враги. Та же судьба постигнет и храм Сионский, если народ не переменит своего образа жизни. Едва только пророк смолк, как на него надвинулась негодующая толпа: как может этот человек кощунственно говорить о гибели Дома Божия? Не Сам ли Ягве обещал, что рука врага не коснется его?
Особенно оскорбили слова Иеремии служителей храма: ведь он же сам из левитов, сам пророчествовал в храме, а теперь говорит богохульные речи против святыни!
"Смерть ему!"-кричали служители; толпа росла, угрожая пророку расправой. Его спасло лишь то, что из дворца на шум вышли князья и старейшины. Выслушав сбивчивые объяснения, они сели у ворот и пожелали узнать подробности дела. Священники выступили вперед и заявили: "Этот человек заслуживает смерти, потому что он проповедует против этого города, как вы слышали своими ушами".
Когда дали слово Иеремии, он обратился ко всем присутствующим.
"Ягве послал меня,-сказал он,-пророчествовать против этого Дома и города все, что вы слышали. Итак, исправьте теперь пути ваши и поступки ваши и послушайтесь голоса Ягве, Бога вашего, и Ягве отменит бедствие, которое изрек на вас. А что касается меня, то я в ваших руках: делайте со мной все, что вам кажется правильным и справедливым. Однако знайте: если убьете меня то возложите на этот город и на его жителей невинную кровь. Ибо воистину меня послал Ягве, чтобы вложить в ваши уши эти слова" (Иер 26, 12-15).
Речь пророка произвела впечатление и охладила толпу. Быть может, и сам облик посланца Божия невольно внушал уважение. Одни лишь ослепленные гневом служители храма продолжали требовать его казни. Старейшины, однако, напомнили им, что уже при Езекии пророк Михей Морешотский предрекал гибель Иерусалима и никто не заграждал ему уст; напротив, царь послушался его слов и тем отвел гибель от града Божия.
В конце концов, благодаря вмешательству царедворцев, восторжествовала терпимость и пророк избежал смерти.
С этого времени создалось странное, на первый взгляд, положение: защитниками Иеремии стали светские люди, а пророки и духовенство превратились в его смертельных врагов. Но все проясняется, когда мы узнаем из Библии, что сторонником пророка был Ахикам, сын секретаря Шафана, главного инициатора реформы. Ревнители преобразований не были еще полностью отстранены, и именно они всячески стремились поддерживать Иеремию.
А что же пророки? Почему они ополчились против своего собрата? В этом тоже нет ничего необъяснимого. Пророческую корпорацию в те дни возглавляли Анания, Ахав и Цидкия - ограниченные патриоты, которые только и делали, что предсказывали гибель вражеских царств (1). Иные же пророки молчали из страха. В Иудее с каждым днем все труднее становилось во всеуслышание говорить то, что думаешь. Царь Иоаким не желал, чтобы опасные агитаторы мутили народ, и приказал решительно расправляться с ними. Иеремию, у которого было немало почитателей при дворе, он пока не решался трогать, но зато велел арестовать пророка Урию-бен-Шемайя, единственного, кто, кроме Иеремии, осмелился говорить о гибели Иерусалима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162