Он дышал вместе с музыкой и позволил ей проникнуть глубоко в его душу, а потом еще плотнее прижал ногу к теплому бедру Мэгги.
– ДА! ДА! ЙЕССС! О, ЙА! ОХ, АБСОЛЮТНО ТОЧНО, ОПРЕДЕЛЕННО ДА!
Остальные игнорировали его и продолжали идти в тени узких улочек.
– Су-упер! ПРОСТО охрененно!
Майки обернулся и потрогал его лоб.
– Чего ты там бредишь?
Пастернак с сияющими глазами указал на постер.
– Мы должны туда пойти! Обязательно!
Все повернули назад и уставились на дешевенькую афишу в большом окне бара. Мэтт прочитал ее вслух:
– Бар «Нарранха» рад дать знать о вернуца Ив и Кристоф и их триумфальный «АББА-Арабески» кабаре-шоу. Есть фсе ваши любимый хит!
Пастернак восторженно раскинул руки.
– Мы просто ОБЯЗАНЫ там быть! Девчонок не надо было уговаривать.
– Считай, что мы уже там!
– Я тоже!
Том, выглядевший сегодня скромно в своих шортах хаки, продемонстрировал в презрительной ухмылке свои большие, плоские передние зубы. Из-за этих зубов Мэтт пару раз чуть не закатал ему в пятак. Не то чтобы он что-то имел против Тома – просто его бесили эти зубы, когда тот вдруг начинал вести себя по-мудацки. Именно так он сейчас себя и вел, и Мэтту снова хотелось его приложить как следует. Вдобавок Том заныл жалобным детским голоском:
– «АБ-БА»! Кому нужна эта чертова «АБ-БА»?
Пастернак удивленно на него посмотрел.
– Я даже не собираюсь удостаивать это высказывание ответом. Если ты не понимаешь – ты не понимаешь. Но это, попомни мои слова, будет одним из лучших моментов твоего отпуска. Это просто свалилось с неба прямо тебе в руки. Это дар небес, чувак! Будет здорово!
Криста взяла Тома за руку.
– Послушай, он прав. Будет весело.
Том выплеснул злость на свою красивую спокойную подружку, которая к тому же была выше его ростом.
– «АББА»!
Он выдернул руку.
– Идите сами!
Он побежал по улице, остановившись лишь для того, чтобы крикнуть:
– Если бы я знал, что это будет пошлый дискотечный отпуск, я бы сэкономил денег и полетел на Фларес!
Засмеяться в такой ситуации – хуже не придумаешь, но от вида его красного злого лица они не выдержали и расхохотались.
Том, обычно спокойный и уравновешенный, не на шутку распсиховался и был готов взорваться. Гордо подняв голову и став от этого еще более смешным, он глубоко дышал, стараясь держать себя в руках.
Негодующе сверкнув на них злыми глазами, он крикнул:
– САЛАГИ!
И побежал. Криста двинулась было за ним, но Майки удержал ее.
– Оставь его на несколько минут. Он сам успокоится.
Она поморщилась.
– Что это с ним?
Пастернак вышел вперед, зажал нос и с ученым видом гнусаво затараторил:
– Он думает, будто ты его предаешь. Он никогда никого не любил и никогда ничего подобного не чувствовал. Он понял, что это не в его власти, и почувствовал свое бессилие и одержимость тобой. Он хочет, чтобы в целом мире были только ты и он, он и ты, навсегда. Он чувствует, что идет на компромисс, разделяя тебя с нами. Каждый пикник на пляже, каждое путешествие на катере, каждая дискотека – это еще больше потерянного времени для бедняги Тома, времени, которое он хотел бы провести с тобой, дорогая Криста. У нас осталась всего пара дней. Ему трудно поверить, что у него есть такая потрясающая девочка, как ты, и глубоко внутри он чувствует, что недостоин тебя. Естественно, он не верит, что по приезде в Голландию ты его не забудешь. Боюсь, он безнадежный, хотя и распространенный случай. Аккуратнее с ним. Спасибо за внимание.
Он слегка поклонился и отошел назад. Остальные, обалдев, уставились на смешного толстяка. Милли потрясенно покачала головой.
– Самое смешное, что он прав. Криста кивнула.
– Я должна была сама догадаться! О, господи! Ну и ну!
Майки расхохотался и захлопал.
– Мои поздравления, доктор Фрейд!
Он лукаво подмигнул остальным.
– Если бы ты обратил свою интуицию на собственный случай, тогда дело могло бы сдвинуться с мертвой точки.
Пастернак, чувствуя взгляд Милли, изо всех сил постарался скрыть свое смущение, но тут же нашелся:
– А что касается меня, детка Майки, то я буду здесь сегодня вечером, буду танцевать и размахивать руками, будто мне все по барабану. Вот такой я, Майки, человек. Добрый Доктор Приколист!
Мэтт улыбнулся и хлопнул его по плечу. Майки сделал хитрое лицо, будто ему лучше знать Пастернака, и они отправились искать Тома.
Мэгги прижалась спиной к деревянному ограждению обзорной площадки и смотрела на него, такого одинокого и потерянного.
– Теперь тебе лучше?
Он оторвался от чудесной панорамы сверкающего моря.
– Намного. Это было просто… прекрасно. Как ты и сказала – роскошно.
– Никогда не видела, чтобы мужчина так плакал.
Он прямо взглянул на нее.
– Я часто плачу. Это мне помогает выпустить запертые глубоко внутри чувства. Это были не горькие слезы. Все было просто… чудесно.
Он снова обернулся к морю. Она проследила его взгляд до развалин старой смотровой башни над Маро. Встав на цыпочки, она осторожно вытерла слезы с его лица. И, заглянув в его глаза, решилась.
– Пойдем, – сказала она, – я хочу тебе кое-что показать.
Даже четырехколесный привод маленького юркого джипа не спасал от почти отвесного уклона грязной дороги. Шону приходилось наклонять голову в сторону Мэгги, уворачиваясь от веток, пока «витара» прорывалась сквозь заросли, скользя по старым листьям. Из-за разбитой дороги машину перекосило, и Шон оказался почти на полметра ниже места водителя. Со стороны Мэгги берег резко обрывался к темнеющим внизу оливковым рощам и теплицам с помидорами. Со стороны Шона была набережная, ведущая к усаженному елями мысу и приземистой старой смотровой башне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56