ВАМ СВИСТНЕШЬ, А ВЫ УЖЕ БЕЖИТЕ!
Шон услышал звук пощечины, залепленный якобы обидевшейся девушкой. Он почти видел их маленькие радостные физиономии, с нетерпением ожидающие, когда же наконец эти троглодиты начнут их дрючить. Они были правы. Это было легко. Это было легко, если тебе этого хотелось. Но ему не хотелось. Он собирался сделать все, чтобы исправить отношения с Хилари. Это все, чего ему хотелось – сделать так, чтобы все было снова хорошо. Если это не сработает, то тогда, возможно, он начнет обращать внимание на взгляды и улыбки остальных женщин.
– МЫ ДУМАЛИ, ЧТО ВЫ, НАВЕРНО, ЛЯГУШАТНИЦЫ, ПОТОМУ ШТА ТАКИЕ ДОСТУПНЫЕ! ХЕ-ХЕ-ХЕ-ХЕ!
Резкий звук шлепка.
– ОЙ, БЛЯ, БОЛЬНО, СУЧКА ФРАНЦУЗСКАЯ!
Шон натянул на голову простыню. Он скорее задохнется, чем будет слушать это дальше. А затем его осенило. Лягушки, а? Он сфокусировал свою злость на предстоящем дне. Он точно знал, что надо делать.
Звуки секса сверху выбивали ее из колеи. Девушке наверху явно было по кайфу. Отлично все слышавшая Хилари невольно почувствовала возбуждение и упрямо сжала бедра. Наверное, ей надо просто разбудить Шона, попытаться расшевелить его. Она осторожно дотронулась до него, но едва ее пальцы коснулись его бедра, она поняла, что все это неправильно. Она убрала руку. Все было точно как в ресторане, когда он целовал ее пальцы. Странно. Неловко. Нелепо. Она повернулась на спину и уставилась в потолок. Черт. Все кончено. Их отношения – история.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Она не чувствовала себя так глупо с четырнадцати лет. Ровно с четырнадцати, когда она ждала около Престон Гилдхолла парня, с которым целовалась накануне в пабе в свой день рождения и который пообещал провести ее на концерт «Счастливых понедельников». «Понедельники» были на взлете. Возбужденные подростки в роскошных джинсах «багги» проталкивались мимо нее, но ее проводник так и не появился. Какой легковерной и глупой она себя чувствовала тогда, бредя на автобусную остановку через час после того, как последний человек прошел внутрь зала: злые слезы-ели глаза. Как глупо!
И так же точно она чувствовала себя сейчас. Она злилась, только на этот раз не на паренька, хотя тот наверняка познакомился накануне с какой-нибудь телкой и сейчас, скорее всего, только что лег спать. Она злилась на себя за свою ранимость – жизнь ничему ее не научила. Она злилась из-за того, что неявка на свидание мальчика, чьего имени она даже не спросила, может испортить ей весь день. И сейчас ей надо тащиться оформлять документы на машину и везти долбаного Шона смотреть какую-то церковь черт знает куда. День был испорчен.
Самым трудным было наловить лягушек. Даже с сачком, который он одолжил со двора виллы на другой стороне комплекса, у него поначалу были трудности. Проблема заключалась в длине бамбуковой палки, к которой была привязана сетка – она была слишком большой, чтобы с ней можно было управиться. Ему приходилось стоять слишком далеко, бессмысленно шаря сачком среди лилий, оптимистично проверяя его каждый раз и каждый раз ничего там не находя. Ломать детскую игрушку не хотелось, но ему пришла в голову мысль. Он ведь мог спокойно снять саму сетку с бамбуковой ручки и, пользуясь ею как совком, значительно упростить процесс.
Это сработало. Он быстро усвоил три приема: загрести, прикрыть, перевернуть. Он ловил лягушку, накрывал сетку свободной рукой, а затем вываливал добычу. Одну за другой он скидывал обалдевших лягушек в ведро, тут же закрывая крышку, чтобы они не успели выскочить. В крышке он наделал отверстий для вентиляции, выложил дно листьями и налил воды, чтобы они выдержали обратный путь.
Теперь дело за малым.
Наверное, некоторые лягушата не найдут дорогу к родному пруду, но все равно не пропадут. Опаснее всего для них будет момент, когда жлобские соседи сверху в конце концов проснутся и обнаружат маленьких гостей. Он слыхал, что у мышей бывает разрыв сердца от ужасающих воплей домохозяек, и такое вполне могло случиться. Однако конечный результат стоил риска.
На этот раз он влез на балкон с легкостью. В шкафчике уборщиц на верхнем этаже он обнаружил складную лестницу и это удобное ведро. За пару секунд он взобрался на балкон и перемахнул через ограждение. И снова дверь патио была открыта. Он рассыпал по полу крошки от печенья, чтобы привлечь муравьев, а потом выпустил лягушек. Если бы он не был так очарован мельтешением множества миниатюрных лапок, то, наверное, все это вызвало бы у него отвращение. Их были дюжины, может быть, шестьдесят или семьдесят маленьких жаб, скачущих по комнате живой зеленой массой, расползающейся под кровати, в ботинки, на кухню.
Шон плотно закрыл за собой дверь, чтобы перекрыть им путь к бегству. Было слышно, как маленькие амфибии пытаются протаранить стекло. Вскоре от этого шума кто-нибудь в комнате обязательно проснется. Если повезет, он услышит реакцию раньше, чем вернется Хилари с машиной. Сложив стремянку, Шон отнес ее вместе с ведром назад, в шкафчик уборщиц. Поднявшись наверх по лестнице, он наткнулся на рыжеволосую девушку-гида, которую видел днем раньше. Она улыбнулась ему. Сочетание ее бледной, слегка веснушчатой кожи, ярко-красной помады и идеальных белых зубов заставило его застыть. Как любой преступник, он попытался изобразить святую невинность и выдавил из себя катастрофическую улыбочку, отчаянно надеясь, что она примет его краску стыда за обычную для англичан-курортников обгорелую кожу.
– Могу ли я поинтересоваться, что вы такое задумали?
И тут что-то заставило его полностью довериться ей. Он заглянул в ее смеющиеся бирюзово-зеленые кельтские глаза и все рассказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56