– Я никогда ему не прощу того, что он сделал с Алексом! Никогда!
Крис изумленно посмотрел на нее. Адриан Шокрос мучил сидящую перед ним девушку два дня и две ночи, а она желала отомстить ему только потому, что он ранил Алекса Хэвиленда.
– Вы, должно быть, очень любите Алекса, – тихо сказал он.
– Люблю, Крис, – просто ответила Кейси. – Он для меня дороже жизни. Если с ним что-нибудь случится, мне не жить.
Кейси думала, что Алекс спит, но, когда Крис ушел, Алекс открыл глаза.
– Никогда не думал, что услышу от тебя эти слова, – прошептал он; ему все еще было тяжело разговаривать после долгой и сложной операции, которая спасла ему жизнь. Пуля, нанесшая больше всего вреда, обошла жизненно важные органы, но все же наделала немало бед, и требовалось время на восстановление. Алекс был еще очень слаб из-за огромной потери крови.
– Это правда, Алекс. – Кейси нежно прижалась лицом к его руке, радуясь тому, что он заговорил, – ведь она в течение многих часов смотрела, как он неподвижно лежит под воздействием лекарств. – Я теперь буду все время повторять тебе эти слова. Я тебя обожаю! Там, на катере, я думала, что никогда больше тебя не увижу и не смогу сказать тебе всю правду о том, как сильно люблю тебя, и очень жалела об этом.
– А я буду заставлять тебя повторять это мне до конца наших дней, – прошептал Алекс, сжимая ее руку. Сейчас он был способен только на одно-единственное движение. – Ох, черт бы побрал эти капельницы! Мне так хочется тебя обнять!
– Терпение, дорогой, – улыбнулась Кейси. – Тебе придется вести себя хорошо – в кои-то веки! – и делать то, что тебе велят. Тебе это на пользу.
– Единственное, что мне на пользу, – это обнимать тебя, – возразил Алекс.
– Это можно устроить, и скоро, если ты пообещаешь вести себя примерно! – Кейси прильнула щекой к его здоровому плечу и прижалась губами к теплой коже. – Отдохни, Алекс, я буду тут.
Он вел себя спокойно, когда Кейси находилась рядом, и тревожился, когда ее не было. С большим трудом Нику все же удалось убедить Кейси немного отдохнуть самой, оставив Алекса под присмотром матери или Пенни. А потом Кейси пришлось заново пережить все ужасы похищения, так как Крису необходимо было взять у нее показания и откладывать больше было нельзя.
Но именно с Алексом говорить о тех нескольких днях ей было труднее всего. Даже после того, как Алекс постепенно окреп настолько, что его перевели в отдельную палату и потом разрешили каждый день вставать с постели на час-другой, она обнаружила, что не в состоянии рассказать ему даже вкратце о том, что происходило на катере Адриана. От этого она только острее ощущала свою вину, и даже после того, как Крис вместе с психологом, которого он призвал на помощь во время их разговора, заверили ее, что она ни в чем не виновата, ее все равно продолжали мучить угрызения совести из-за произошедшего. От дальнейших услуг психолога она отказалась. Алекс ранен, и по ее вине, Кейси это твердо знала, и что бы ей ни говорили, ничто не может опровергнуть этот факт. Даже Алекс не смог ее переубедить. Его самого мучили сожаления о том, что он не внял совету Криса и снял бронежилет, но по крайней мере он с готовностью признавал, что от этого пострадал только он сам и никто другой.
В течение последующих недель он узнал от Криса и Брюса некоторые подробности случившегося, но Кейси, казалось, выбросила из головы все происшедшее с ней. Алекс тревожился, но Крис Букер, назначивший сам себя их опекуном, убеждал его не волноваться.
– Вам надо сосредоточиться на том, чтобы выздороветь, – говорил он. – Пусть Кейси вернется к работе, она сама разберется. Она крепкая; очевидно, у нее есть свой способ справиться с пережитым, и она это сделает так или иначе.
Дело усугублялось тем, что пресса преследовала Кейси на каждом шагу, поэтому и Алекс, и Ник тревожились за нее, а Крис Букер в конце концов нашел одну бывшую женщину-полицейского, которая стала телохранителем Кейси, когда события окончательно вышли из-под контроля и Кейси начали преследовать даже во время поездок от съемочной площадки до дома Алекса. Мойра оказалась крупной, подвижной и дружелюбной женщиной и очень помогла Кейси, когда та к ней привыкла, заменяя ей мать, секретаршу и костюмершу в одном лице. Съемочная группа Би-би-си, с которой Кейси работала, без конца подшучивала над ее «нянькой», но Мойра добродушно пригрозила задать им всем жару, если они не прекратят. К веселому изумлению Кейси, они испугались и больше не пытались шутить. По крайней мере, думала Кейси, когда они дразнили ее Мойрой, то забывали обращаться с ней как с инвалидом, к чему по большей части были склонны. Это ей не нравилось больше всего, и впервые в жизни хотелось, чтобы съемки завершились поскорее и она могла просто остаться дома и заботиться об Алексе.
Кейси быстро привыкла к распорядку жизни на Эдвардс-сквер и обожала преданных Джоан и Уильяма, которые вскоре стали платить ей тем же. Ей доставляла удовольствие возможность просто завернуть за угол Кенсингтон-хайстрит, когда хотелось отправиться в магазины, даже если приходилось ждать, пока Мойра соберется и пойдет вместе с ней. После одной неудачной вылазки, когда Кейси попыталась в одиночку прогуляться с собакой по парку Кенсингтон-Гарденз, она почувствовала необходимость такого сопровождения.
Алекс проклинал вынужденное безделье, обусловленное слабостью, когда его выписали из больницы и позволили вернуться домой под опеку Джоан. Обычно очень занятой человек, он скучал и раздражался. Новый дом еще был полон декораторов, и они пока не могли туда переселиться, так как Алекс настаивал, что для Кейси жилище должно быть в идеальном состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98