– Я знаю, что ты считаешь, – резко ответила Дженни. – Как и все остальные посетители ресторана. Не могу понять только, зачем говорить все открытым текстом.
– Потому что я такая, – пожала плечами Максин. – Но ты уклоняешься от темы. Я спросила тебя о твоем поведении, только чтобы понять, насколько все это серьезно. Если ты действительно влюблена, я выкину его из головы. Я не собираюсь совращать первого мужчину, которым ты заинтересовалась после Алана.
Дженни сжала зубы, почувствовав, что впервые за много лет может серьезно поссориться с Максин. И самое ужасное, в глубине души она понимала, что сама в этом виновата.
Остановив машину у Трезайль-Хауса, она глубоко вздохнула.
– Ну, хорошо, он мне нравится. И он действительно первый мужчина, которым я заинтересовалась после Алана, а молчала я из страха, что ты ляпнешь что-нибудь, когда познакомишься с ним. – Она заглушила мотор и уставилась в темноту за окном. – Вот, теперь ты знаешь.
– Ну так аллилуйя! Не понимаю, почему ты сразу все не рассказала. Дорогая, в этом нет ничего такого. Ты иногда слишком уж гордая!
Не то что ты, подумала Дженни, у тебя-то гордости вовсе нет. Она была не особенно рада. Меньше всего ей хотелось, чтобы над ней взяла шефство младшая сестра, которая отнеслась к ситуации с неуместным энтузиазмом.
– У тебя нет причин для беспокойства, – заверила ее Максин. – С этой секунды предоставляю его в твое полное распоряжение. Я буду относиться к Бруно, как к брату. Мы станем друзьями. – Она ухмыльнулась. – И я даже не буду представлять его голым.
Дженни устала. А еще она чувствовала, что Максин немного посмеивается над ней.
– Уже за полночь, – заметила она. – Теперь тебе разрешено вернуться домой. А мне вставать в пять утра.
Но Максин никак не могла забыть Бруно.
– А он забавный. До сих пор не могу поверить, что он чуть ли не выкинул тех посетителей на улицу, чтобы мы могли сесть за лучший столик. Ты должна признать, дорогая, в этом чувствуется стиль!
– Ну пожалуйста! – вздохнула Дженни. – Только не говори мне, что ты попалась на этот старый трюк. У Ника и Тони антикварный магазин по соседству с рестораном. Бруно вышвыривает их каждый вечер.
ГЛАВА 16
Назвался груздем – полезай в кузов. Дженни ответила на объявление в газете и сразу отправила письмо, пока не передумала, а потом принялась сочинять рекламу для себя. Шансы на то, что Мистер Презентабельный окажется Мистером Идеалом, были невелики, но, если она получит несколько ответов, будет, по крайней мере, из кого выбрать. И даже если одиннадцать окажутся болванами, не важно, потому что номер двенадцатый, может, подойдет идеально. А ей нужен был только один подходящий мужчина.
Оказалось, однако, что описать себя в нескольких коротких предложениях довольно трудно. Если приукрасить факты, можно попасть в смешную ситуацию, когда дело дойдет до свидания. От перспективы встретить полный ужаса взгляд и услышать «мне казалось, вы написали, что привлекательны» кровь стынет в жилах. Но голые факты – «полноватая, светловолосая брошенная жена» – могут показаться настолько убогими, что никто даже не подумает отвечать.
В общем, процесс оказался долгим и мучительным – как заполнение налоговой декларации. Если в магазин заходил покупатель, она подпрыгивала до потолка и прятала под прилавком блокнот с черновиками. Когда с утренних доставок вернулась Паула, Дженни была так взвинчена, что едва услышала ее слова.
– У меня блестящая идея.
Блокнот был спрятан, но карандаш Дженни по-прежнему держала в руке. Непринужденно повертев его между пальцев и притворившись, что записывает заказ, она выдавила:
– Что?
– Если ты решишь сама поместить объявление в газете, то свидания можно будет назначать в каком-нибудь людном месте и просить претендентов, чтобы они продели в петлицу белую гвоздику.
– И?
Паула, явно довольная собой, села на свободный стул и закинула ногу на ногу.
– И нам останется только сидеть здесь и смотреть, кто из мужчин-посетителей купит одну белую гвоздику. Ты сможешь как следует рассмотреть их, сохраняя инкогнито. А с неподходящими просто не будешь встречаться!
– Это жестоко! – со смехом возразила Дженни.
– Но мудро. Не говоря уже о том, что мы оживим наш бизнес. – Паула искоса взглянула на нее. – Так ты собираешься давать объявление?
Обычно Паула заслуживала доверия, но бывают ситуации, когда рисковать нельзя. Ее мать работала в Трезайль-Хаусе, а Дженни очень не хотела, чтобы это дошло до Максин. Сейчас более, чем когда-либо, она хотела сохранить остатки уверенности в себе.
– Может, лет в пятьдесят, – ответила она. – А пока погожу.
* * *
Максин была не в состоянии понять, почему нельзя просто надписать имя розовым маркером. От пришивания меток на школьные рубашки Джоша у нее чуть не поднялась температура. Гай тоже не особенно ее подбодрил, заметив, что рубашки Джоша и так легко будет отличить – по ее неповторимому способу их гладить.
Он сказал это в шутку, но Максин заподозрила неладное. А куча новой школьной одежды, которую нужно было снабдить метками, словно стала еще выше, как будто она не трудилась как каторжная два с половиной часа.
– Папа фотографирует Серену, – сообщил Джош со своего наблюдательного пункта у окна, выходящего в сад. Он хихикнул. – Для взрослой грудь у нее не очень большая.
Максин постаралась отогнать образы, которые возникали у нее в мозгу раньше, когда она только мечтала об этой работе. Она представляла, как будет играть с детьми в прятки, устраивать с ними домашние представления, а в свободное время непринужденно общаться с Гаем. В более сокровенных мечтах фотографировали именно ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94