– Люблю изображать из себя Санта-Клауса. Грейндж, тебя все еще беспокоит то, что они делают?
– Да. Независимо от твоего мнения это рискованное предприятие. – Он не хотел больше об этом говорить. Он хотел понять, почему она вдруг переменилась в лице. – Что ты продала сегодня?
После продолжительного молчания Сирена пожала плечами, потом снова прижалась к нему.
– Вещь, – прошептала она. – Я просто продала вещь. Ты не представляешь, как я рада, что оказалась здесь.
– Ты не представляешь, как я рад, что ты оказалась здесь.
– Как ты хорошо это сказал.
Да, может быть.
– Где ты будешь жить, когда вернешься? У дяди с тетей?
– Не уверена. Возможно, к концу недели будет готов мой дом. Тогда я начну переезжать.
– Твой дом. – Он помолчал, пока не услышал того, что хотел услышать, – глубокого вздоха. – Ты чувствуешь, что он твой?
– Мой. – Она еще раз вздохнула. – Тебя это удивляет?
На этот вопрос трудно было дать простой ответ.
– Меня просто поражает, что каждый раз, как ты открываешь рот, я узнаю что-нибудь новенькое.
– Большой рот и громкий голос?
Он подмигнул.
– Рот, который так хорошо целовать. – Он подумал, что, кажется, выкрутился.
Очевидно, ему это действительно удалось, потому что она изящным, волнующим движением приблизила к его губам тот самый рот. От ее поцелуя кружилась голова, но он не возражал.
Боже мой, подумал он – и эта мысль исчезла так же быстро, как появилась, – он влюбился в очень-очень богатую женщину, и на ней нет ничего, кроме его мятой рубашки.
13
– Только что звонил Грейндж. Сказал, что приедет в конце недели. Вообще-то, – Герти нахмурилась, – он сказал, что взял отпуск на неделю.
– На следующую неделю? – Сирена бросила на диван охапку костюмов и выпрямилась. – Но у него пропало так много времени, пока болел Гэллам. Не знаю, как он сможет…
– Я тоже. Он сказал, что, если хочешь, можешь позвонить ему домой, только поздно вечером. Он задержится в банке.
– А-а. – Сирена отшвырнула носком ноги свои туфли и с чувством, близким к ужасу, принялась разбирать костюмы. Она притащила домой из школьной костюмерной то, что, казалось, еще можно привести в порядок, и теперь перед ней стояла тяжелая задача. Куда с большим удовольствием она думала о звонке Грейнджу. Она звонила ему каждый вечер с того дня, как вернулась в Сноу-Сити. Поскольку ей не хотелось отрывать его от работы, она решила пока продемонстрировать Герти свою добычу. Герти держала в руках нечто, сохранившее отдаленное сходство с костюмом первопроходца. Под мышкой зияла огромная дыра.
– Ты и вправду собираешься все это перечинить? Сирена, ты ведешь себя совсем не как богатая женщина.
– Я знаю, – вздохнула Сирена. – А как себя ведут богатые женщины?
– Убей Бог, не знаю. Я знаю только, что они не чинят старые костюмы и не ездят на машинах, которые можно услышать за целый квартал. Между прочим, звонила еще эта дама из ремонтной конторы. Просила тебя назначить день, когда ты сможешь принять работу.
– Слава Богу! Я думала, этого уже никогда не произойдет. – Сирена выпустила из рук рваное одеяние. Когда она в последний раз виделась с Грейнджем, чуть не месяц назад, она была настроена очень оптимистично. Теперь-то она понимала, что зря. Ничего не получалось так быстро и гладко, как хотелось бы. Но с этой отсрочкой смириться было не так уж трудно, а вот так долго не видеться с Грейнджем оказалось гораздо труднее. Но ему приходилось работать по субботам, а она была слишком занята постановкой – когда не помогала Гэлламу и Герти.
Он приезжает в этот уик-энд и остается до конца недели – ни о чем другом она теперь думать не хотела.
Сирена отнесла костюмы наверх, свалила их грудой на стул и стала искать под кроватью домашние туфли. Несколько недель назад вдруг настала совсем весенняя погода, но ее быстро унес прочь новый буран. Но это ее не огорчало. Ей казалось, что брести в школу чуть ли не по колено в снегу – просто замечательно.
Сноу-Сити был замечательным городом. Для нее.
А для Грейнджа?
Хотя ей уже давно следовало спуститься и помочь Герти с обедом, она легла на кровать и уставилась в потолок. Не раз во время этих, таких важных для нее, телефонных разговоров Грейндж заговаривал о разделявшем их расстоянии. Да, он понимал, что у каждого из них была работа и связанные с ней обязанности и ограничения. Но в основном он расспрашивал, как идет осуществление проектов, и Сирена старалась посвящать его во все подробности.
Еще ей приходилось отвечать на вопросы об отцовской коллекции. Кроме музыкальной шкатулки, которую она послала матери, все остальные вещи все еще находились у нее, но теперь уже не в багажнике, а в спальне. Нет, пока она не думала о том, чтобы продать их и вложить во что-нибудь деньги, купить новую машину, поехать в путешествие, обновить гардероб. Уменьшить дефицит федеральных средств.
Он, кажется, понимал, что купить дом и помочь его родственникам – это все, на что она пока способна.
И то, что он все понимал, говорил, что скучает по ней, хотел знать, что она чувствует, когда смотрит на заснеженный город, облегчало ей жизнь, помогало любить его.
Любить его.
И он должен был скоро приехать.
Грейндж не мог проехать мимо дядиной станции. Перед ней стоял грузовик с низкой платформой со склада лесоматериалов, еще один, принадлежавший местному электрику, и третий, нагруженный водопроводными трубами. Но по-настоящему заставил его свернуть с дороги вид старенькой «тойоты» Сирены. Он остановился и вылез из машины, неодобрительно покачивая головой. Он понимал ее нежелание расставаться с вещами отца, но это было просто нелепо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65