Еще час назад он присутствовал на важной встрече вместе с остальным руководством банка. Они обсуждали финансовые проблемы архитектора, который собирался приспособить старое здание под небольшие магазинчики. А сейчас Грейнджу было все равно, если бы это здание обрушилось кому-нибудь на голову.
– Ты почти ничего не выпила. Я думаю, дело не в этом.
– Конечно, не в этом.
Она побледнела, казалось, будто она вот-вот потеряет сознание.
– Сирена, о чем ты сейчас думаешь? – нежно сказал Грейндж. – Давай начнем именно с этого. – Он придвинулся ближе, чтобы поддержать ее, если она покачнется.
– Отец… – всхлипывая, произнесла она. – У него никогда не было новой машины. Никогда. Он не страховал жизнь. – Ее голос дрожал. – Он всегда покупал одежду на распродажах, никогда не летал первым классом. У него не было дома – дома, который он мог бы назвать своим.
– И из-за этого тебе так плохо?
Она быстро-быстро мигала и не могла остановиться.
– Эти вещи, которые я оставила в музее. Зачем только он их покупал? Он мог бы жить гораздо лучше, а не тратить все, чтобы оставить мне вещи .
Так вот в чем истинная причина ее состояния. Грейндж встал и крепко обнял Сирену. Вот здесь, на лестнице, он нашел ответ на свой собственный вопрос. Теперь только это имело для нее значение. Ей представлялось, что отец умер в бедности, чтобы у нее были деньги.
Позднее они разберутся с ее эмоциями, он поможет ей с ними справиться.
Позднее.
А теперь ей нужна поддержка.
Нужно выплакаться.
Он спрашивал себя, что было бы с ней сейчас, не будь его рядом.
8
Из окна, занимавшего всю стену, Сирена наблюдала, как мимо лениво проплывают яхты со спущенными парусами. Их красные и зеленые огни мерцали в тумане. Чайки сражались за место на выщербленном непогодами старом пирсе. Взлетевших птиц тут же проглатывала ночь.
Внутри бесшумно скользили официанты и официантки, посетители разговаривали приглушенными голосами, а Грейндж предлагал ей попробовать блюдо из крабов, устриц и креветок.
– Звучит завлекательно, – согласилась Сирена и разрешила ему сделать заказ. Она откинулась на спинку стула и пригубила вино. Рыбачья гавань. Из окна открывался вид на самый романтичный район Сан-Франциско. Она обедала с красивым преуспевающим банкиром, который показывал ей гавань. Он оберегал ее в толпе туристов, спорил, помог купить ожерелье из настоящих ракушек, а не подделку. Он подарил ей вызывающе яркое ожерелье, которое теперь висело у нее на груди, и позволил ей отблагодарить себя рубашкой с эмблемой, изображающей Золотые Ворота.
И сейчас на нем была эта яркая, зеленая с алым рубашка.
Она указала на нее.
– Ты пойдешь в ней завтра на работу?
– Не знаю. – Он потянул пальцем тугой ворот. Когда он отпустил материю, ее взгляд задержался на полоске обнаженной кожи. – Вряд ли я сумею подобрать к ней галстук.
Ловко выкрутился. Официантка принесла небольшой хлебец из дрожжевого теста. Сирена отрезала кусочек, намазала его маслом и протянула Грейнджу.
– Спасибо, – сказала она.
Он взглянул на нее поверх бутерброда.
– За ожерелье? Не знаю, стоит ли. По здравом размышлении оно не очень-то… изысканно.
– Нет, не за ожерелье. За то, что ты понял, что я на грани срыва. Ведь на самом деле тебе надо было вернуться на работу, так? – Не дожидаясь ответа, она продолжала: – Я понимаю, что мое общество не могло доставить удовольствия, но мне было очень нужно, чтобы кто-нибудь был рядом.
Чтобы ты был рядом .
– Я это почувствовал. И сообразил, что тебе надо на воздух. Ну как, прочистились мозги?
После того как весь вечер у нее перед глазами мелькали безделушки и дешевые украшения, не говоря уж об огромном количестве туристов, терпеливых местных жителей и говорливых торговцев, вряд ли можно было охарактеризовать ее состояние именно так. Но она устала, ноги побаливали, и внимание переключилось на эти ощущения.
– Я чувствую, что здорово проголодалась. Теперь жалею, что не попробовала ячменный сахар. Ну, может быть, в другой раз.
– Я запомню. – Грейндж доел хлеб и откинулся на спинку стула, рассеянно поглаживая ножку бокала. – Так как же мозги?
– Я никак не могу решить, что ответить. – Она поднесла руку ко лбу. – Жаль, что я не могу рассказать, что происходит у меня в голове. – Господи, кажется, она уже начинает говорить как человек, которому требуется помощь психиатра. – Может, завтра.
– Хорошо. Можно тебе кое-что сказать?
Сирена молча ждала.
– Ты меня страшно напугала сегодня днем.
– Я? Когда? Как?
Грейндж улыбнулся и ласково похлопал ее по руке.
– Я думал, ты никогда не перестанешь рыдать.
– Я не хотела… Извини.
– За что же? По крайней мере сейчас ты стала больше похожа на себя. Лицо немного обветрилось, загорело. Пари держу, что ноги у тебя так же ноют, как у меня.
Вместо ответа она сняла туфлю и поставила ступню на его ногу. Она почувствовала, как он напрягся, и внутри ее тоже что-то напряглось.
– Я думала, мы никогда не дойдем. Это какое-то невероятное место. Все эти магазинчики прямо на берегу. Никогда не думала, что можно собрать в одну кучу столько разных вещей. А люди! Тот тип в немыслимой рубашке. Ты когда-нибудь видел такие волосы?
– Это особая прическа. Видел, конечно, но только ее обычно не носят люди, которые уже начинают лысеть.
Сирена рассмеялась. Она все еще улыбалась, когда официантка принесла обед. Уже не раз за сегодняшний день Грейндж как-то устранял все, что могло вызвать желание уехать. Может быть, он знал, о чем она думает, что ей нужно.
По крайней мере в отношении обеда он оказался прав. Сирена словно оказалась в другой стране – так все было необычно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65