Он смотрел на ее плечо и постепенно успокаивался.
Тетя Герти спросила Гэллама, сколько предложили за станцию. Когда тот ответил, Грейндж поперхнулся пивом. Эта сумма, если ею с умом распорядиться, дала бы им возможность безбедно существовать до смерти. Он поймал брошенный через плечо предостерегающий взгляд Сирены и промолчал.
– Это много, правда? – мягко проговорила Сирена. – Вот просто так, для интереса – что бы вы сделали, если бы у вас оказалась такая сумма?
Дядя Гэллам только пожал плечами, но тетя Герти ответила.
– Я бы поехала куда-нибудь, где тепло, погреть косточки.
– А потом? – спросил Грейндж. Тетя Герти замерла, не успев донести ложку до рта.
– Потом? Не знаю.
Не на такой ответ надеялся Грейндж. Он хотел, чтобы ее воображение заработало, чтобы она пожелала чего-нибудь, чего у нее никогда не было, но что она могла бы иметь, если бы не стесненность в средствах.
– Как насчет новой машины?
– Наша ездит – лучше некуда, – пробормотал дядя Гэллам. – Передний привод, рифленые покрышки, прекрасный обогреватель. Чего ж еще нужно?
Что-нибудь для того, чтобы жить, а не просто заниматься выживанием, подумал Грейндж. И снова его остановил взгляд Сирены. После неловкого молчания Сирена стала рассказывать про снежного ангела и про бой снежками. Он понимал, что она изо всех сил пытается предотвратить спор, был благодарен ей за это, в то же время злился на нее. Несколько дней назад он сказал бы ей, чтобы она не вмешивалась не в свое дело. Но с тех пор многое изменилось. Она принесла свет и порядок в магазин Герти, она покрасила потолок и поставила новый элемент в нагреватель, так что стало можно принять нормальный душ, она ездила с ним в Скво-Вэлли.
И она целовала его.
Она стала частью этой маленькой группы людей.
И когда она была рядом, он мог думать не только о двух старых любимых упрямцах.
– Я горжусь тобой, – сказала Сирена несколько часов спустя, когда они сидели бок о бок на кушетке в гостиной и смотрели телевизор. Дядя с тетей пошли навестить друзей. В первый раз она осталась в доме наедине с Грейнджем. Он разжег камин. Сирена отдернула шторы, чтобы можно было видеть, как за окном падает снег.
– Гордишься?
– Потому что сегодня ты сумел оставить их в покое. Понимаешь, нельзя решать за них.
Грейндж переключил телевизор на другую программу – с автогонок на розыгрыш призов какой-то лотереи.
– Мне кажется, легче гору свернуть.
– Значит, ты еще не сдался?
– Я не могу. – Грейндж опять переключил телевизор. На этот раз на экране появилась красавица лет двадцати пяти и ни на день старше. Она расписывала достоинства крема от морщин. – Но сегодня мне не хотелось бы об этом гворить.
– Я рада, – призналась Сирена. Она взяла у него из рук пульт и нажимала кнопки до тех пор, пока не остановилась на скрежещущей тормозами на крутом повороте машине, за которой гнались полицейские. Она прислонилась головой к плечу Грейнджа, провела рукой по цифрам на его футболке и вздохнула. Еле слышный запах лука еще висел в воздухе. Треск дров в камине служил прекрасным фоном для размышлений, если это можно было назвать размышлениями.
– Сирена, я собираюсь уехать в этот уик-энд.
О чем он говорит? Сирена попыталась выпрямиться, но плечо Грейнджа было слишком теплым и удобным.
– В этот уик-энд?
– Я хотел бы, чтобы ты поехала со мной.
Я хотел бы, чтобы ты поехала со мной .
– О!
Он обернулся к ней, рукой приподнял ее голову.
– Ты удивлена! Мы же говорили об этом, помнишь?
Конечно, она помнила.
– Я знаю. Но мне здесь так хорошо, что я об этом не думала.
– И тебе не интересно узнать, сколько стоит коллекция?
– Конечно, интересно. – Передняя машина врезалась в цементный столб. Вспыхнуло пламя, водитель стал выбираться из салона. Вдруг экран погас.
– Зачем ты это сделал?
Грейндж не улыбался, лицо его было хмурым.
– Пытаюсь завладеть вашим вниманием, Сирена Айсом. Я задал вопрос. Я спросил, хотите ли вы оценить коллекцию отца.
Коллекция отца. Мои воспоминания .
– Я только что сказала, что хочу.
– Но, как видно, не очень.
Сирена попыталась проанализировать его тон. Это было трудно, ведь Грейндж сидел так близко, а огонь в камине трещал, а на улице все еще шел снег.
– Я буду интересоваться этим по-настоящему потом, когда дойдет до дела.
Грейндж охнул, но она видела, что он улыбается.
– Ты когда-нибудь участвовала в лотерее?
– Кажется, да, раз или два. А почему ты спрашиваешь?
Он снова улыбнулся.
– Ей-Богу, ты еще хуже, чем дядя с тетей. Если есть деньги, чтобы оплатить счета за месяц, ты уже счастлива, да?
– Вообще-то да. – Она немного обиделась. Он хочет, чтобы она была другой? – Иногда приходится туго, например, если полетело сцепление и нет денег его починить. Такое случается довольно часто.
– Этого бы не случалось, если бы ты регулярно откладывала деньги. Тогда непредвиденные расходы тебя бы не беспокоили.
Это уже становилось похоже на нотацию.
– Грейндж, это моя жизнь. И жизнь твоих родственников принадлежит только им.
Его улыбка увяла.
– Вы однажды это уже говорили.
Может быть. Она не могла вспомнить, когда. Ну ладно, если он не хочет, чтобы ему читали нотации, а она не хочет, чтобы читали нотации ей, о чем остается разговаривать? Она сказала, что поедет следом за ним в своей машине. Она не возражала, когда он снова предложил, нет, попросил, чтобы она остановилась у него. Дрова в камине продолжали потрескивать, а снег, освещенный уличными фонарями, продолжал падать. Она радовалась тишине и думала, что ей никогда не будет нужен телевизор, если рядом будет Грейндж. Герти и Гэллам должны были вернуться не раньше чем через час.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65