Конечно, я расплакалась, и Элен обняла меня за плечи, стараясь успокоить.
– Подумай только, какая ты счастливая. Теперь ты знаешь точно, что Стюарт – самый подходящий человек для тебя. Вы – прекрасная пара и должны быть вместе.
– После всего? – всхлипывала я.
Она не обратила внимания на мой недоверчивый взгляд.
– Разве ты не говорила, что веришь в любовь Стюарта к тебе, несмотря ни на что? И что он верит в твою любовь, несмотря ни на что?
Я не могла вспомнить, говорила ли я что-нибудь в этом роде, если только в далеком туманном прошлом это было правдой.
– Так вот, подружка, – продолжала Элен, – я думаю, случившееся не имеет значения, а теперь ты любишь его даже больше, чем раньше. Стюарт приезжает домой завтра вечером, так? Он хочет поговорить с тобой уже несколько месяцев. Так начни разговор. Ты любишь его и, значит, сможешь найти нужные слова. Это может оказаться трудным делом, поскольку он уязвлен, но он тоже любит тебя и хочет, чтобы все уладилось. Это займет некоторое время, но, в конце концов, я уверена, все будет в порядке.
Глава 28
«Ода к радости» огласила дом. Год назад Брайан уговорил меня купить один из этих электронных дверных звонков, которые проигрывают начальные такты целого букета разных мелодий, – тридцати двух, по-моему, там и классика, и популярная музыка, и даже рождественские гимны. Я ненавидела эту проклятую штуковину и не могла дождаться, когда же она сломается, и все это наконец кончится ее заменой.
Бетховен заиграл опять.
– Брайан, избавь меня от своей фальшивой шарманки и пойди открой! – крикнула я.
Сегодня вечером, как раз к ужину, должен был вернуться из Айовы Стюарт, и я готовила его любимый шницель по-венски. Звонок застал меня с руками по локоть в муке.
– Мама, это к тебе.
Если какому-нибудь распространителю религиозных брошюрок хватило наглости заявиться в такой час, я ему сейчас устрою. Схватив бумажное полотенце, чтобы вытереть руки, я громко протопала по кафелю передней и с самым неприветливым видом распахнула дверь.
Сердце у меня перестало биться: в дверях стоял Ричард, в его глазах были боль и невыплаканные слезы, а в руке он комкал мое письмо.
О нет! Слабость охватила меня. Я должна поговорить с ним, но где? Не могла же я пригласить его в дом, когда здесь Брайан, да и Стюарт вернется в течение ближайшего получаса. Что делать? Он молча показал на подъездную дорожку, и я на негнущихся ногах последовала за ним к его машине. Несколько минут мы сидели, прислушиваясь к тишине, пока моросящий дождь не испещрил каплями лобовое стекло. Первые его слова заставили меня подскочить:
– Андреа, как ты могла так поступить со мной? Я справилась с растущей волной душившей меня тошноты и попыталась ответить:
– Ничего больше не оставалось. Этому надо было положить конец. Кто-то из нас должен был так поступить.
– Но я же люблю тебя. Мы любим друг друга.
– Когда-то, быть может, это и было правдой, но сейчас все в прошлом. Слишком поздно, Рич. Я жила, как во сне, но наконец-то проснулась. Я поставила на кон свое супружество, а оно – хоть это и запоздалое признание – имеет для меня ценность, и я хочу, чтобы все вернулось «на круги своя». Чувство вины слишком долго терзало меня, и я не могу допустить, чтобы это продолжалось… У нас с тобой разные взгляды на верность. Похоже, твой брак – это брак по расчету, поэтому, может, тебе меня и не понять. Может, и глупо так говорить, я не знаю, но я не осмелюсь больше, это не может так продолжаться. Я не могу быть неверной Стюарту и неискренней по отношению к тебе, это выматывает меня. Я постоянно в таком состоянии, что вот-вот разревусь, беспокоюсь, не узнал ли что Стюарт, и молюсь, чтобы ему ничего не стало известно. Я чувствую себя с тобой, как… как проститутка. О, Ричард, не надо было тревожить то, что кончилось давным-давно.
– Но еще же ничего не кончилось, Андреа, у нас есть сегодняшний день, у нас есть наша любовь.
– У нас есть вчерашний день, и мы пытаемся оживить его сегодня. У нас есть воспоминания, а не будущее.
Снова тишина окутала нас, только и слышно было, как мягко барабанит по лобовому стеклу дождь. Я украдкой бросила на Ричарда взгляд. Он выглядел таким несчастным, что мне захотелось придвинуться к нему, но усилием воли я поборола это желание. Коснись его – и тебе конец, дорогуша. И «опять двадцать пять», помимо твоей воли. Но я чувствовала, что держу себя в руках, я ощущала себя взрослой, утешающей несчастного ребенка.
– Но ты же любишь меня, я знаю, что любишь, – настаивал он.
– Да, Ричард, я люблю тебя, но это какая-то сказочная любовь. Когда-то мы с тобой любили друг друга, и та любовь резко оборвалась, не удовлетворив ни тебя, ни меня. У нас не было возможности избавиться от этого чувства, оно жило в нашей памяти. Спустя двадцать пять долгих лет, затянутые в повседневную рутину, мы встретились вновь, и воспоминания обернулись пожаром, бурным, шальным романом. Но это все нереально, это лишь путешествие в мир грез. Мы попытались изменить концовку той давней истории и, приправив ее треволнениями, получить удовольствие сегодня, пока еще это нам доступно. Но что будет завтра, Рич? Скажи мне, что будет завтра?
Он не ответил, уставившись вперед, на двери моего гаража.
– Стюарт – это моя жизнь, и я не могу бросаться ею ради той фантазии, которую мы с тобой выдумали. – Судорога боли пробежала у него по лицу. – Если это причиняет тебе боль, прости…
Скажи мне вот что, Рич. Положим, ты неудачно вступил в брак, но ты ведь задумывался над тем, что мы могли бы все начать сначала, строил планы нашей совместной жизни?
– Да…
– А как быть с теми, другими женщинами в твоей жизни, Ричард?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93