– Я так много раз хотел тебе позвонить, но думал, что ты не захочешь меня слушать. Я тысячу раз представлял себе звук твоего голоса.
– Я не должна была звонить, это дурацкая затея, правда, но мне так важно поговорить с тобой. Я совсем запуталась, – сказала я, торопясь все высказать, – я сейчас попрощаюсь…
– Нет, о нет, Андреа, пожалуйста, не вешай трубку! Я очень хорошо понимаю, что ты чувствуешь. Эта встреча группы оживила столько воспоминаний. Когда я танцевал с тобой, я боялся держать тебя в руках – я так хотел сжать тебя в объятиях… Мне поэтому пришлось быстро уйти.
Это объясняло его внезапный уход. Я сама не знала, хорошая это весть или плохая, но мое сердце подпрыгнуло и забилось в груди.
Похоже, что ему было приятно меня слышать, а ведь я думала, что он посмеется над моими глупыми фантазиями. И он бы посмеялся, я была уверена, если бы это было просто результатом моего богатого воображения, романтической идеей, порождаемой скукой. Мне повезло. Это было гораздо хуже, чем я предвидела.
– Я думала, что, если поговорю с тобой, это кое-что прояснит, разрешит кое-какую путаницу… Я, правда, извиняюсь, что тебя побеспокоила, я только…
– Как насчет обеда, – прервал он, – в центре города?
Увидеть его снова? Разве не этого я на самом деле хотела? Нет, я, честно говоря, не могу…
В его кабинете снова появились люди: я услышала голоса в трубке.
– У меня сейчас начинается заседание, – сказал он, и его голос снова стал холодным. – Я рад, что ты позвонила. Какое у тебя расписание в четверг?
Болтовня закончилась.
– Я в четверг свободна. Хорошо, да, в четверг мне удобно.
Мы договорились встретиться в ресторане и расстались. Я сошла с ума! Безумная радость чуть не разрывала меня на части, и следующую пару часов я пылесосила и мыла дом, стирала и складывала белье, бегала с Мозесом, пытаясь разрядить свою бешеную энергию. Ничего не помогало, но одна вещь к концу дня определилась: мне придется жонглировать своим расписанием, но я пойду в четверг на этот обед, даже если для этого мне придется прогулять работу.
Был еще только понедельник – до четверга целых три дня. Я умру гораздо раньше от нетерпения.
«Если бы только я могла рассказать Элен!» – подумала я, но как я могла с кем-нибудь об этом говорить? Я вела себя, как корова в брачный период, полная дура, и отлично знала, какова будет реакция Элен. Она посоветует мне вести себя в соответствии с возрастом. Хочу ли я это услышать? Совершенно не хочу. Так что черт с ней, с Элен.
Я приготовила почву для своего обеда в четверг. Во вторник я сказала на работе, что мне нужно к зубному врачу во второй половине дня, и перенесла свои выходные на четверг и пятницу.
Ночью я лежала без сна рядом со Стюартом, который сладко спал в невинном неведении, что его жена предается фантазиям о другом мужчине. Фантазиям! Немножко больше, чем фантазии, мой дорогой. У меня свидание с человеком, с которым я встретилась за четверть века один раз. Вот это шутка. При других обстоятельствах Стюарт мог бы разглядеть юмористичность ситуации, если посмотреть на нее с большого расстояния.
Я пыталась понять, зачем я позвонила Ричарду, чего я от него хотела? «Слышать его голос, – сказала я себе, – снова поговорить с ним». Но это была ложь, и я это знала: я хотела, чтобы он страстно любил меня. Эта мысль была такой безумной, что я громко засмеялась, но смех оборвался на истерической ноте. Я так сильно хотела Ричарда, что ощущала боль, – она пульсировала во мне. Желание овладело всем моим телом и мыслями, и я почувствовала, что если что-то вскоре не случится, я сойду с ума.
Почему он мне так нужен? «Как протест», – подумала я, лежа и прислушиваясь к храпу Стюарта рядом. – Мой брак скучен!» Жизнь со Стюартом была лишена страсти, неожиданности, трепета. Мы занимались любовью раз или два в месяц, наверное. В постели, в темноте, но в последнее время даже этот ритуал нарушился. Мы были как чужие люди, живущие под одной крышей.
Так что же, все дело в отсутствии трепета, в желании разнообразия? В с-е-к-с-е? Фантазия ста реющей домашней хозяйки сбывалась. Скольким сорокашестилетним пожилым дамам удалось встретить старую страсть, которая оказалась во плоти лучше, чем рисовали самые прекрасные воспоминания?
Если Дело в этом, я легко могу остановить все с помощью лишь одного телефонного звонка. Завтра я ему позвоню и отменю обед. Эта мысль успокоила мой воспаленный мозг и сердце, но уже на грани засыпания в моем теле опять стало расти безумное желание, которое превращалось в физическую боль. Я не смогла ее снять и поняла, что не отменю свидание…
Неделя тянулась медленно, и к утру четверга я была так взвинчена, что едва могла проглотить бутерброд и кофе. Я чувствовала себя больной и ничего не хотела делать. Весь день я лежала на кушетке, изображая трагическую героиню романа, пребывая где-то между головокружением и эротическими мечтами.
В среду вечером Стюарт неожиданно совершил полуискреннюю попытку примирения, но я не поддалась. Мне и так хватало своих мыслей, чтобы не добавлять к ним ощущение запутанности и вины. Я не готова была мириться с ним. После нашей ссоры в августе мы на людях были вместе, но наедине я держалась в стороне от него. Я не хотела знать, что он чувствует, меня не интересовало, беспокоится ли он обо мне, я отталкивала его каждый раз, как он пытался приблизиться ко мне. «Он ведет себя как отец, – мысленно брюзжала я, – а не как любовник». Его наставительное отношение ко мне раздражало, хотя раньше оно мне внушало уверенность, я зависела от него.
У нас сложился определенный стиль поведения в постели. Я лежала на своей стороне кровати королевских размеров, притворяясь, что сплю, а Стюарт брал один из толстых томов, которые хранил у кровати, и рыскал по нему, извлекая новые знания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93