Она как-то странно усмехнулась и заметила: «По-моему, тебе очень нравится твоя новая подружка.»
– Да, она очень мила.
– Простовата немного.
– Я уже заметил. Для разнообразия и это приятно, а то я уже смертельно устал от всех этих умников – с ними если побыть подольше, начинает казаться, что и сам все знаешь. Многие это заметили в «Одинокой луне». Там я про все так расписал, что кажется – все, дальше уже пустота.
– Но это же правда – ты действительно все знаешь.
– Ладно, давай об этом не будем… Вот мы и пришли.
Они поднялись на лифте, на лестничной площадке их встретила миссис Гэррик, протянувшая Грейс руку для знакомства и густо при этом покрасневшая – тут он понял, что уже привык к ней и начинает ценить ее мнение. Миссис Гэррик сильно удивилась, узнав, что Кельвин женат, да к тому же на столь приятной женщине, хотя ее несколько удивило, что Кельвин в присутствии жены вел себя гораздо более застенчиво, чем когда был один. Снизу снова вызвали лифт, и миссис Гэррик скрылась в пролете лестницы.
Грейс сказала: «Какая милая хозяйка. И она уже тебя обожает, это сразу видно…»
– А я ее. Она просто источает добро, стоит ей войти в комнату. – Кельвин открыл дверь. – Ну, как тебе моя комнатка?
– Боже мой, не может быть! Да ее сам бог создал, чтобы в ней сидеть да книжки писать!
– Точно, представляешь, я за утро целую главу осилил, и ничего переделывать не пришлось. А здесь спальня.
Кроватей в спальне было две, воздух пронизывали проникавшие сквозь лимонные занавески вечерние лучи солнца.
– Отличное место, – Грейс повернулась к мужу.
– Ты права, если уж у меня здесь книжка не получится, то значит не судьба ее вообще написать.
– Значит, ни о чем не думай, оставайся здесь. Так как насчет магазина?
Неожиданно из нее хлынул такой яркий поток прибрежного солнечного света, что Кельвин зажмурился, и, придя в себя, нежно сказал: «Может, приляжешь ненадолго, все покупки надо сначала обсудить…»
– Ну Кельвин, я же не успею…
Грейс проснулась в четыре часа, и поначалу испугалась, увидев чужие стены, но тут же, услышав мерное сопение спавшего рядом Кельвина, пришла в себя и все вспомнила. На цыпочках она прокралась в ванную, умылась, оделась и только потом вернулась в спальню и разбудила Кельвина.
– Вставай, нам пора в магазин, в пять мне надо быть в Крэнборне.
Пока Кельвин одевался, Грейс еще раз осмотрелась в комнате, наконец взгляд ее остановился на его рукописи, она взяла ее, мягко коснулась ее губами, на счастье. Потом она подошла к его письменному столу, взяла фигурку индийского бога, начала было ее рассматривать, но вдруг быстро отвела от нее взгляд и поставила на место. Статуэтка ей явно не понравилась. В этот момент вернулся Кельвин – она показала на статуэтку и спросила: «Это твоя вещь?»
– Нет, я это здесь нашел, а что?
– Не знаю. Просто она мне сразу не понравилась.
– Бывает.
Тут он понял, что ни за что не расскажет ей ни о пряди волос, ни о стихотворении, хотя понять почему – он так и не смог.
ГЛАВА 4
Следующую неделю Кельвин не поднимая головы работал над романом, и в пятницу вечером, отдуваясь, подсчитал слова и изумился – за пять дней он написал больше двадцати тысяч слов. К вечеру следующего вторника он почувствовал, что смертельно устал. Все силы, накопленные во время лежбища посреди песчаных дюн и морских купаний разом оставили его, он понял, что легкий разбег закончен, а впереди его ждет нескончаемый, тяжелый писательский труд за столом.
Телефон на столе зазвонил, когда он меньше всего этого ожидал.
Звонила миссис Кастаней-Смит, и голос ее звучал весело и беззаботно.
– Извините, что отрываю вас от дела, но я сегодня ездила к вашим, в Розхэвен, и они меня просили вам кое-что передать, тут и свежие яйца, и масло, и мед, и даже огромная бутылка морской воды – Грейс сказала, вам очень полезно ей глаза промывать.
Кельвин отметил про себя, что она называла его жену по имени, что означало, что женщины подружились.
– Как я вам благодарен, – проговорил он, – так как мы поступим?
– Приходите ко мне, я вам все передам, а потом мы пойдем поужинаем, если вы не против.
– Что вы, конечно нет, мне очень даже не повредит вечерок провести где-нибудь вне дома, я тут в комнате уже сам себя пугаюсь.
Переодеваясь, он понял, что за работой совсем о ней забыл, да и обо всех остальных тоже, нельзя, решил он на будущее вот так зарываться в работу и сидеть в ней – надо устраивать себе время от времени передышки.
На улице воздух оказался прохладен и свеж, и он легко дошел до Блэнфорд Роу. Все на этой улице оказалось именно таким, как описывала миссис Кастаней-Смит – даже буковые деревья оказались на местах, разделяя улицу на две тенистые аллеи. Отовсюду веяло респектабельностью богатого пригорода. Наконец Кельвин отыскал дом с номером семь и позвонил в дверь. Дверь открыла служанка, на вид индианка, хотя вскоре Кельвину стало ясно, что лишь половина ее крови была индийской. Она стояла в дверном проеме, молчаливая, недвижимая, как каменная статуя и молча изучающе разглядывала Кельвина. Наконец она спросила: «Мистер Спринг?»
– Да.
– Мадам ждет вас. Проходите.
Кельвин прошел вслед за служанкой в просторную прихожую, там она, поклонившись, неслышно исчезла за дверью. Кельвин огляделся – все вокруг сияло чистотой, сохраняя при этом признаки присутствия человека. И тут дверь открылась и вошла хозяйка дома в светло-зеленом платье, отчего она выглядела еще моложе. В дверях она тоже ненадолго остановилась, улыбнулась Кельвину, и он неожиданно для себя понял, что рад ее видеть.
– Здравствуйте, рада вас видеть, – сказала женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53