Они поболтали еще с полчаса, по жадно разгоревшимся глазам Натальи Нина поняла, что она здесь становится лишней, попрощалась и пошла домой.
И хотя вернулась около полуночи, Нинка-маленькая, сдав смену, тут же побежала во двор, где ее компания еще пела песни под две дребезжащие гитары.
В конце мая, дня за три до оговоренного с Нинкой-маленькой срока, Нина собралась с духом, подготовила вопросы и позвонила по телефону. Едва на другом конце провода кто-то надсадно закашлялся, как она сказала быстро:
– Здравствуйте, Михаил Соломонович. Это Нина с Игорьком, которого лечили по общепубличной литературе.
– Шалом, Нина. Я вас помню. Шалом!
– Что? – не поняла Нина.
– Шалом! Это по-древнееврейски «Будь здоров во веки веков». Слава Богу, я дожил до тех времен, когда можно смело и без стеснения приветствовать хороших людей на своем древнем языке.
– Шалом, Михаил Соломонович, – засмеялась Нина.
– Так, – ответил он после секундной заминки. – За вашу ловкую реакцию, заключенную в ответе, я обязуюсь до конца своих дней давать вам консультации по поводу ребенка бесплатно. Итак, теперь какие проблемы?
– Мамаша, Михаил Соломонович, на днях бросает кормить грудью. А ему всего полгода с небольшим. Плохо дело?
– Ничего страшного. Пусть дотянет до конца мая, а то весной бросать нехорошо. Около семи месяцев кормежки в самый раз.
– На магазинной прикормке держать?
– А вы имеете другие возможности? Ваша мама английская королева? У вас есть дядя с коровой в Тель-Авиве? Конечно, покупайте в специализированных магазинах детское питание и кормите потихонечку дите.
– Ага. По Споку?
– По себе, Боже вы мой! По своей материнской интуиции! За вами никакой Спок не угонится.
– Я понимаю...
– Пока не очень понимаете. Сроднитесь с ребенком, и он вам без слов будет подсказывать, что ему в пользу, что во вред. Он ваша плоть и ваше продолжение.
– Вы намекаете, что он мне не родной? – опечалилась Нина.
– Он вам родной. Голос крови – бред свинячий. Он вам роднее любого родного. Через два-три года не только вы, но все ваши знакомые будут находить в лице ребенка ваши черты, и все будут говорить, что он очень похож на вас.
– Не может быть! – закричала Нина.
– Так будет. И после того как вам об этом скажет третий человек, вы найдете на еврейском кладбище мою могилу и принесете букет роз. Присядьте около могилы, выпейте стаканчик водочки и признайте, что старый жид был прав.
– Не надо так, – сказала Нина. – Мне такие слова неприятны.
– А вы меня своим ответом еще раз обрадовали. Итак, что еще?
– Больше ничего. Спасибо.
– Тогда у меня кое-что. У вас есть партнер?
– Кто?
– Близкий молодой человек.
– Как вам сказать, – заколебалась Нина. – Знакомых много...
– Я спрашиваю, ебарь есть?
– А-а! Теперь как-то нет.
– Сколько – нет?!
– А всю зиму!
– Плохо.
– Для здоровья плохо? – попыталась угадать Нина.
– Не совсем для здоровья. Для жизни.
– Как – для жизни?
– А так, что даже любимый ребенок не имеет права заслонять молодой женщине всю панораму жизни, во всех ее прекрасных и трагических проявлениях.
– Вы про меня?
– Про вас. Не уподобляйтесь сумасшедшим еврейским мамашам, которые рожают, толстеют, перестают любить мужей, все радостное в мире, а только прыгают вокруг своих абрамчиков и сарочек, в надежде увидеть в них гениев. Не забывайте про свою жизнь. Дети вырастут и плюнут вам в морду, таков закон жизни.
– Понятно, – серьезно ответила Нина.
– Принято к исполнению?
– Да.
– Любовника заведете?
– Да. Завтра.
– Умница. В этом плане придерживайтесь старинного правила: лучше сорок раз по разу, чем один раз сорок раз.
– Так и буду, – засмеялась Нина.
Она простилась с врачом и положила трубку, совершенно успокоенная. Что делать дальше, было совершенно ясно, за исключением того, что деньги опять были на исходе, а требовалось еще отправить Нинку-маленькую на заслуженный отдых, о чем она упорно напоминала. Правда, нахальная девчонка немного изменила свои претензии. Заявила, что поедет не просто отдыхать, а просто все лето желает провести у моря и устроиться на какую-нибудь работу. Нина понимала, что все это вранье несусветное, но, с другой стороны, было совершенно очевидно, что дамочку здесь не удержать, что она действительно ощущает себя при Нине и ребенке «птицей в клетке», что ей по натуре ее широкой гулять охота. Остановить ее в столь пылких желаниях было решительно невозможно, да и не дочь же она родная, в конце-то концов.
– Ты вернешься? – спросила Нина.
– Не знаю.
– Как это не знаешь? А цирковое училище?
– Может и подождать.
– Но так же нельзя.
– А вам какое дело? – вытаращила Нинка-маленькая бесстыдные глазищи. – Что от меня требовалось по нашему договору, я выполнила. Разве нет?
– Так-то оно так, – сказала Нина, а что еще сказать, она и сама не знала. – В общем, так сделаем, на юга я тебя отправлю и денег на прожитье первых дней тоже дам. Если начнешь гореть, дашь телеграмму, вышлю денег на обратную дорогу. Но если вернешься, то договор между нами будет уже другой.
– Какой? – захохотала Нинка-маленькая. – Еще одного ребенка тебе родить?
– Нет уж, уволь. Но жить ты при мне, если вернешься, будешь по-другому.
– Упреешь меня дожидаться, – пробурчала Нинка-маленькая.
– Так что, не собираешься возвращаться вовсе? – спросила Нина.
Но у хитрой стервочки на этот раз хватило умишка, чтобы ничего не ответить, и Нина сообразила, что проклятый крест этот в лице истинной матери Игорька придется волочить на своих плечах еще долгое и тяжкое время.
Чтобы отправить Нинку-маленькую на ее отдых или развлечения, пришлось продать последние украшения из поддельных драгоценностей, телевизор и роскошное китайское покрывало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131